Виктория Кириченко – врач-хирург, младший научный сотрудник отдела оперативного управления медицинским обеспечением космических полётов ГНЦ РФ – ИМБП РАН и резидент Асгардии

Целью эксперимента было всесторонне изучить воздействие изоляции на здоровье, психику, работоспособность и коммуникативные навыки человека, выявить все стрессовые факторы, сопутствующие изоляции.

У женского организма есть свои особенности. Поэтому в рамках эксперимента Асгардия совместно с ИМБП проводили оценку влияния изоляции на женский иммунитет, биологический статус, минерально-костный обмен. Такие исследования шаг за шагом приближают выполнение главной миссии Асгардии – рождение первого ребёнка в космосе.

Чтобы учёные получили материал для исследований и статистики, шесть смелых людей из разных стран добровольно обрекли себя на восемь месяцев изоляции в наземном испытательном комплексе Института медико-биологических проблем РАН. Эти месяцы они провели в достаточно жёстких условиях – без свежего воздуха, с соответствующими ограничениями в движении, общении, получении информации извне. В подобных обстоятельствах пребывают космонавты, когда в  буквальном смысле этого слова отрываются от Земли.

Резидент Асгардии врач Виктория Кириченко первой выходит из гермоблока наземного испытательного комплекса ИМБП

Экипаж SIRIUS-21 возле гермоблока, в котором провёл 240 суток

Хаос земной свободы

– Виктория, вы, наконец, на «свободе» после восьми месяцев в замкнутом пространстве. Примите наши поздравления с успешным завершением вашей исследовательской миссии!

– Ещё не осознала «свободу» до конца. Внутри испытательного комплекса ИМБП время было очень насыщенным, концентрированным, выходных как таковых почти не было. Даже в воскресенье работа – опросники, стресс-контроль, медицинский контроль, видеозаписи, по которым психологи изучают психологический статус, анализируя изменения речи и мимики. Ежедневно мы выполняли обязанности, которые нельзя было отменить ни под каким предлогом.

В первые две недели после изоляции мы существовали, по сути, в том же режиме, поскольку исследования с нашим участием продолжались. Плюс постепенно наслаивалась «земная» жизнь во всём её разнообразии, от которого за восемь месяцев успела отвыкнуть, и меня пока всё ещё преследует ощущение такого лёгкого хаоса.

– Будто в космосе побывали?

– Есть что-то общее, да. Резкая смена всего и вся, оторванность от привычной жизни, от родных. С родными мы состояли в переписке, но это совсем другое, переписка визуального и тактильного контакта не заменит.

– Это ваш первый подобный опыт в жизни?

– Именно изоляционный – да, испытательский – нет, поскольку в 2020 году я успела поучаствовать в эксперименте с сухой иммерсией. По поводу резкой смены всего – такой опыт тоже имеется. Я пережила его, например, когда решила сменить клинику, работу практикующего хирурга на космическую отрасль. Тогда моя жизнь очень изменилась, начались командировки – я вхожу в группу медицинского сопровождения Международной космической станции, в составе поисково-спасательной службы выезжаю на старты и посадки, встречаю и провожаю экипажи. Мы мониторим состояние космонавтов и при необходимости оказываем помощь. Словом, общая картинка стала совсем другой.

«Быть испытателем – моя тема»

– Давайте ненадолго вернёмся к истокам. Почему выбрали такую профессию и как оказались в космической медицине?

– Ответ на первую часть вопроса довольно банален: я хотела помогать людям, хирургом решила стать ещё в школе – пусть звучит не оригинально, но это правда. Окончила РНИМУ им. Н. И. Пирогова, интернатуру и ординатуру проходила при Сеченовском университете. У меня две специальности, по которым я практиковала: общая хирургия и рентгенэндоваскулярная хирургия (стентирование коронарных сосудов).

Космической медицины в планах поначалу не было. Но однажды мне захотелось в космос. Даже помню, как это было. Мы сидели с коллегами в перерыве и просматривали новости. Тогда как раз шла подготовка то ли к очередному старту, то ли к посадке, и одновременно вёлся набор в отряд космонавтов. Я просто посмотрела, что нужно знать и уметь, чтобы туда попасть, и поняла, что это очень интересная отрасль, и с точки зрения медицины тоже. И мне туда надо. Я открыла для себя существование Института медико-биологических проблем, и всё срослось.

– Что вам как специалисту и личности даёт космическая медицина?

– Космическая отрасль сейчас очень активно развивается, я это движение чувствую. Конечно, мы окажемся в дальнем космосе не завтра. Движение идёт поступательное, шаг за шагом, но прорыв будет, я в это верю. Об этом свидетельствуют и новости ракетостроения, и результаты международных исследований. SIRIUS – международный проект, участие в нём многих стран говорит о том, что взаимодействие есть, что космическая отрасль объединяет, что бы ни происходило в мире. Это объединение, обмен научными данными очень важны для достижения общей цели. Развитие идёт, границы и стереотипы постепенно разрушаются, это заметно даже по тому, как меняется отношение к роли женщины в космонавтике и космической науке.

– Кстати, женщины всё ещё бывают в космосе несравнимо реже, чем мужчины, и специфические исследования, связанные с женской физиологией, насколько нам известно, начали проводиться совсем недавно.

– Да, это так, и статистических исследовательских данных пока накоплено мало. Но опять же, всё движется. Это замечательно, что сейчас запускаются такие проекты, как SIRIUS, и такие программы, как специализированное исследование Асгардии и ИМБП, в котором испытатели и учёные сосредоточены на изучении именно женского организма под воздействием факторов космического полёта. Очень ценно, что Асгардия уделяет этому особое внимание и заинтересована в продвижении исследовательской работы.

Замечательно, что в ИМБП проходят иммерсионные эксперименты, в которых участвуют исключительно женщины. Я сама была участницей первого трёхсуточного эксперимента с «женской» иммерсией. Сейчас девочки ложатся в иммерсионную ванну уже на пять суток. В это время они пребывают в условиях, сходных с невесомостью в космосе.

 

Сухая иммерсия: что это такое? Испытатель, одетый в нижнее бельё, укладывается на платформу с гидроизолирующей плёнкой поверх иммерсионной ванны, заполненной водой. Иммерсионная ванна сконструирована таким образом, что, когда платформа опускается, испытатель полностью погружается в воду, лишь голова находится на поверхности, при этом тело остаётся сухим и находится как бы в «подвешенном» состоянии – в невесомости. Испытателю позволяется покидать ванну только на 10 минут в сутки для гигиенических процедур.

– Какие воспоминания сохранили от сухой иммерсии?

– Положительные. Потому что быть испытателем – это моя тема. Но проблемы были. Другое дело, что я ожидала обычных проблем, о которых говорят все участники иммерсионных экспериментов: боль в спине, головная боль. Но организм преподнёс мне сюрприз: мочевой пузырь сошёл с ума. В иммерсионной ванне ты, во-первых, не чувствуешь опоры, а во-вторых, всё время лежишь.

Мой мочевой пузырь привык опорожняться в вертикальном положении и отказывался делать это из безопорного положения лёжа. Зато, когда меня поднимали из ванны на платформу для вечерних гигиенических процедур, он делал это самопроизвольно. Это было даже забавно на самом деле, хотя в какой-то момент я поймала себя на опасении, что навсегда утратила контроль над мочеиспусканием. Но, к счастью, всё обошлось.

– Если подписываешься на участие в космическом эксперименте, надо быть готовым и к самым неприятным сюрпризам?

– Абсолютно точно. Но именно в этом и состоит главный интерес: ты как будто знакомишься с собой и своим организмом заново, видишь то, чего раньше не знал или не замечал. Я присматриваюсь к себе. Мне любопытно изучать себя таким необычным способом.

В изоляционном эксперименте у меня была гипертермия. В определённые дни температура повышалась. Я думаю, это связано с гормональной зависимостью от менструального цикла. В обычных условиях мне это не свойственно, а в изоляции вот вдруг проявилось.

Гормональная система, нервная система, иммунная система – всё это взаимосвязано, и любые изменения вызывают каскадную реакцию. В разных стрессовых ситуациях, из которых в целом состоит пребывание в космосе, женский организм может по-разному себя проявлять, и эти особенности надо обязательно изучать. Кстати, я не согласна с тем, что женщины более эмоциональны, чем мужчины, так как много раз наблюдала обратное.

Есть и другой не менее интересный и ещё менее изученный вопрос, как женский организм будет реагировать на беременность в космосе, как будут проходить все циклы развития плода. Тема на самом деле очень перспективная, не зря Асгардия ею занимается. Если мы планируем колонизацию дальнего космоса, это  необходимо.

Перед первым полётом человека в космос много раз отправляли животных. Так и сейчас эксперименты по размножению в космосе проводятся на животных, насекомых, птицах, микроорганизмах. Результаты выложены в открытом доступе, с ними можно ознакомиться, и успехи есть.

Время привлекать к таким исследованиям людей в качестве испытателей ещё не пришло. Зато люди активно участвуют в иммерсионных и изоляционных экспериментах. Изоляция входит в топ-3 факторов риска в космическом полёте: радиация, невесомость, изоляция. Вот почему SIRIUS имеет такое значение для будущих длительных космических миссий.

Длительная изоляция меняет человека

– Что оказалось самым сложным испытанием для вас за эти восемь месяцев изоляции?

– Я, наверное, впервые в жизни осознала себя обыкновенным смертным человеком. Прежде казалось, что я такая сильная, что мне всё по плечу. А сейчас я периодически чувствую физическую слабость, влияние гиподинамии. В первые дни после изоляции я намеряла по десять тысяч шагов в день, а к вечеру останавливалась, потому что у меня кружилась голова, и я ловила себя на этом состоянии. Мой вестибулярный аппарат работал как-то иначе, чем обычно: меня укачивало в такси, например, чего раньше никогда не было. К счастью, за две недели всё практически пришло в норму.

Самое сложное испытание во время изоляции – это, конечно, депривация (лишение) сна. У нас были три большие депривации, когда беспрерывно бодрствовать приходилось 38 часов, но были и фрагментированные – это когда ты просыпаешься каждый час на пять минут, чтобы заполнить тесты и опросники.

Мало того, что тебе спать нельзя, ещё и кофе и шоколад под запретом, поддержать себя нечем. Плюс у нас на испытательной станции освещение выставлялось под время суток, чтобы мы замечали смену утра, дня, вечера и ночи. Ночью освещение довольно тусклое, и мы далеко не сразу догадались, что при депривации можно просто попросить включить нам дневной свет – вот при таком условии бодрствовать легче.

– Взаимодействие людей в замкнутом пространстве – давняя тема космической медицины и психологии. Ситуация, когда длительное время  рядом с тобой постоянно находятся одни и те же люди, пусть и замечательные, и деваться друг от друга в общем некуда, тоже не из лёгких? Как боролись с риском сорваться?

– Естественно, мы живые люди, нам нужно разнообразие общения, выброс энергии и при этом – личное пространство, достаточно времени на осмысление происходящего и своего места в нём. Много чего нужно. Любая недостача приводит к тому, что внутри начинает что-то накапливаться, а в изоляции таких «недостач» гораздо больше обычного. Но у меня была определённая роль. Я врач экипажа. Я понимала, что не могу ни с кем ссориться, потому что мне нужно работать. Так что нерастраченную энергию приходилось держать в себе. Как только я чувствовала, что начинаю закипать, уходила на склад и очень громко читала стихи.

Когда-то на театральных курсах я научилась внимательно прислушиваться к тому, что происходит у меня внутри, чтобы вовремя выпустить это всё через  стихотворение. Стихи – это же словесный концентрат эмоций, наблюдений, размышлений, где выражено всё, что тебе трудно сформулировать и произнести. Я выбрала стихотворение Иосифа Бродского – кстати, с элементами мата. Очень помогало. Ещё помогали тренировки – пробежки на дорожке. Любая физическая нагрузка помогает. Даже походить туда-сюда по помещению уже разрядка.

В серии международных экспериментов SIRIUS акцент как раз делается на наблюдениях за тем, как ведёт себя межгендерный и межнациональный экипаж, как изоляция влияет на психику, на отношения внутри группы людей и, как следствие, на всю миссию. Человеческие взаимоотношения тоже один из рисков в длительном космическом полёте.

6 июля Игорь Ашурбейли в евразийской штаб-квартире Асгардии принял группу учёных из Института медико-биологических проблем РАН и наградил Почётной грамотой Главы Нации Викторию Кириченко, представлявшую Космическую Нацию в экипаже SIRIUS-21 и отвечавшую за реализацию первой совместной научной программы Асгардии и ИМБП РАН

– Вы так уместно процитировали Сартра в своём дневнике: «Человек состоит из ВСЕХ людей»… Какие выводы сделали после изоляции? Говорят, экстремальные условия меняют человека. Чувствуете ли перемены в себе?

– Да, человек состоит из множества людей. Вот сейчас мы с вами сидим и обмениваемся энергией, дополняем и заполняем друг друга. Просто в изоляции это ощущается острее.

Все эти восемь месяцев я была больше, чем обычно, сосредоточена на своих мыслях и ощущениях. Просто вокруг было гораздо меньше внешних факторов, которые на меня влияют и отвлекают. В обычной жизни всё происходит быстрее: ты что-то делаешь, с кем-то взаимодействуешь, попутно получаешь какие-то внешние впечатления, позитивные или негативные, ловишь их или механически отбрасываешь и бежишь дальше, иногда эмоция как ответ на происходящее даже не успевает зародиться. Рутина, общий темп на самом деле поглощают много важного.

Я получала письма от своих родных и друзей. Вчитывалась в каждое слово, долго размышляла над тем, как и что отвечать. Ты словно пытаешься приблизиться к своему родному человеку, понять, что он чувствует, нужны ли ему слова поддержки или, наоборот, вы шутите вместе. Это совсем не похоже на повседневный обмен репликами или эсэмэсками. Всё как будто обретает больший вес, большее значение. Дальше ты выходишь на завтрак к экипажу, вы вместе ходите на методики, ты делишься своими эмоциями и мыслями, получаешь что-то обратно, и этот взаимообмен, опять же, более концентрированный, более ценный, чем тот, что бывает  в обычной жизни.

Мне кажется, у меня появилась привычка анализировать происходящее внутри меня и вовне более размеренно и глубоко, внимательнее относиться к людям, и я бы хотела её сохранить, хотя удастся ли это – только время покажет.

Когда я шла на этот эксперимент, думала, что 240 суток изоляции, без родных и друзей, это очень много. Сейчас я уже с уверенностью могу сказать, что могла бы повторить и выдержать больше. Оно того стоит.

 

4 августа врач, испытатель Виктория Кириченко ответит на вопросы резидентов Космической Нации во время открытого вебинара Министерства науки Асгардии «Люди в длительном космическом полёте». 

 

Вместе с ней в прямой эфир выйдет один из самых известных в мире учёных, который много лет занимается исследованием человеческой физиологии под воздействием факторов космического полёта: министр науки Асгардии, руководитель космической лаборатории Антверпенского университета профессор Флорис Ваутс. Модерировать дискуссию будет Премьер-министр Асгардии Лена Де Винне. 

 

Посмотреть трансляцию можно на национальном канале AsgardiaTV. Начало в 09.00 UTC (12.00 по московскому времени).