301–305-е сутки изоляции. Запись от 10–14 сентября 2024 года

11 сентября у меня насыщенно перед «Основным обменом»: сбор слюны, мочи, биоимпедансометрия, взятие/сдача крови, антропометрия, плюс УЗИ пятки для методики, связанной с оценкой минерально-костного обмена в организме женщины по программе Асгардии, несколько видов анкет, нейроигры, оранжерея, тренировка на пассивной дорожке, безбелковый ужин. Наблюдала, как Рустам (исследователь Рустам Зарипов) и Оля (исследователь Ольга Мастицкая) проводили методику по медконтролю «Определение параметров искусственного освещения». Они повторяют её раз в два месяца: с люксометром проходят весь НЭК. Рустам на определённом расстоянии от светильников измеряет показатели в люксах, Оля ассистирует и вносит данные в таблицу. Всего они проходят около 70 точек, и процесс занимает примерно 1,5 часа.

Заметила за собой, что в вечернее время, когда глаза адаптируются к тёплому освещению нашего автоматического циркадного режима, холодный «утренний» свет воспринимается болезненно. В санузле для гигиенических процедур многие пользуются холодным освещением как наиболее ярким. А мне при нём вечером приходится болезненно жмуриться и быстро переключать режим вручную. Сложно представить, как буду адаптироваться к естественному дневному свету.

12 сентября с самого утра лежала под куполом «Основного обмена», а дальше снова суета: взять кровь у ещё одной пары испытателей и прочее.

После завтрака Рустам помог установить аппаратуру, чтобы в течение суток измерять акустическую обстановку вокруг меня. Я закрепила на поясе компактный аудиодозиметр. Подобный используется и на МКС. Через футболку к плечевому поясу проходит провод, который соединяется с микрофоном и закрепляется прищепкой на вороте. Микрофон необходимо направлять к лицу, как можно ближе к слуховому анализатору человека, чтобы он улавливал те же звуки.

Рустам вносит в таблицу время начала измерений. В течение 12 часов я хожу вместе с дозиметром, следя за микрофоном, чтобы он не переворачивался. Вечером Рустам проверяет данные и записывает их в таблицу. Перед отбоем он приходит в мою каюту и помогает установить аппаратуру на письменном столе, на уровне изголовья кровати. Фиксирует микрофон скотчем. Выдаёт мне таблицу и повторяет, что мне надо будет сделать самостоятельно. Перед сном я должна включить аудиодозиметр и записать время начала измерения.

Утром все показатели переписываются в таблицу: длительность измерения, шумовая доза в процентах, эквивалентный уровень звука, уровень шума, максимальное значение уровня шума. Такое исследование проходит каждый из испытателей. Оно позволяет объективно оценить, кому из членов экипажа достаётся наибольшая шумовая нагрузка. Она может быть связана с его обязанностями и особенностями местоположения во время работы и отдыха. Данная методика проходит с регулярностью раз в два месяца.

В вечернее время 12 сентября дочитала сборник фантастично-реалистичных комиксов о науке и учёных «Это точно» от Сколтеха. Книжку купила несколько лет назад по названию и не находила времени прочесть. В изоляции до неё добралась и с удивлением обнаружила в ней историю про Институт медико-биологических проблем! Сюжет комикса «Кровь космонавтов» завязан на научном открытии, сделанном с участием ИМБП: кровь космонавтов реагирует на невесомость как на болезнь. Похожее исследование проходит и в нашем эксперименте: сотрудники лаборатории протеомики изучают метаболиты в экстрактах из высушенных капель капиллярной крови испытателей.

В целом, мир научной фантастики в изоляции захватил меня полностью. Сильное впечатление произвели книги Айзека Азимова. Мне захотелось узнать о нём побольше, и я попросила дежурного лаборанта НП поискать для меня соответствующую информацию в интернете. Выяснилось, что с Азимовым я знакома давно, просто не догадывалась об этом. Фильмы «Я, Робот» и «Двухсотлетний человек», входящие в число моих любимых, сняты по мотивам его произведений. Больше всего меня впечатлило то, что  Азимов сам был учёным, доктором химических наук, написал около 500 книг, не только фантастических, но и научных. Занимался популяризацией науки, выпускал научные издания про биохимию для детей. Благодаря его произведениям в большинстве языков мира закрепились термины «робототехника» и «позитронный».

Размышляю о том, что наука в космической отрасли невозможна без влияния фантастики. Очень подробно эту тему раскрыл в своей книге «Властелины бесконечности» космонавт Юрий Батурин. Он прослеживает развитие и взаимосвязь человеческой фантазии, научных знаний и расчётов. Благодаря этим трём фактором люди сегодня летают в космос.

Фантастика открывает бескрайний простор горизонта для научной мысли. Науке и прогрессу важно умение человека смотреть вдаль, а не только под ноги. Теперь нахожу этому подтверждение на каждом шагу. До знакомства с некоторыми фантастическими произведениями взгляд на собственную научную работу у меня был, так скажем, более узким. «Боль» молодого специалиста на конференциях – это когда тебя спрашивают: «Для чего вы проводили это исследование? Чем это полезно для людей и направления в целом?», а у тебя нет однозначного объяснения.

13 сентября мне приснился любопытный сон. Тёплое время года, и я выхожу на свой первый городской маршрут после изоляции. Планирую, как добраться из точки А в точку Б (домой) наиболее оригинальным путём, так как моё время не ограничено. Ловлю себя на необычном ощущении, будто впервые пользуюсь метро. С непривычки случайно сажусь не на той станции не в тот поезд, выскакиваю из вагона в последний момент, но это оказывается даже забавным. На улице заново осваиваю карты в навигаторе. Сначала путаюсь, в какую сторону идти, понимаю, что заблудилась в парке, но это не страшно: вокруг много людей, которых разглядываю с интересом. Столько пёстрого разнообразия форм и видов одежды, плюс необычные белые статуи вдоль аллеи!

Разобравшись с навигатором, подхожу к нужной мне станции метро. Останавливаюсь в привычном размышлении, как лучше поступить: прокатиться до дома на общественном транспорте, чтобы вспомнить, каково это, или пройтись пешком. Выбираю прогуляться, так как светит любимое золотистое закатное солнце, а погода безветренная, чудесная.

Интересно, что за весь период изоляции сам НЭК мне снился всего раза два, а коллеги из нашего экипажа не более пяти раз, да и то где-то за пределами гермообъекта. Чаще всего мне снится жизнь вне эксперимента. События, люди, воспоминания. Природа, яркие краски, путешествия, общение. В начале эксперимента очень часто почему-то снились разные животные, которых я отчаянно спасала. Иногда убегала от погонь. Иногда общалась с людьми, с которыми очень хотелось бы пообщаться в реальности.

Анализируя своё «сонное» разнообразие, ставлю под сомнение утверждение, что сны – это метод обработки полученной днём информации. У меня днём сплошные методики.

Разные психологические школы трактуют природу сновидений по-своему. Если исходить из моих изоляционных наблюдений, более близкой кажется концепция модели Ротенберга. По ней сон – это восстановление поисковой активности (поведение в условиях неопределённости) через замену реальной ситуации на искусственную, символически связанную с реальной*. Думаю, что изоляционные сны немало говорят о нашем состоянии. Было бы здорово, если бы психологи включили их в исследования.

Я заметила изменения в своём словарном запасе. Те слова, которые редко употребляются в нашем общении по ходу эксперимента, просто выпадают из памяти за ненадобностью. Это особенно ощущается, когда пыталась записывать голосовые сообщения для родных. То, что не входит в научную терминологию, и то, что касается красноречивых описаний, «всплывает» в голове не сразу, иногда приходится долго подбирать слова. Многие афоризмы, сленг, устойчивые выражения, которыми пестрела обычная жизнь, будто «атрофировались» в изоляции, превратившись в рудимент.

В целом, чем ближе окончание эксперимента, тем больше возникает необходимость в некоем дополнительном ресурсе, подпитке. Для меня такой необходимый ресурс – это творчество. А также чувство завершённости (которого здесь очень сильно не хватает), охватывающее, когда я заканчиваю какую-то личную научную задачу или очередную декоративную работу.

В преддверии ВКД (в профессиональной лексике космической отрасли под этой аббревиатурой подразумевается внекорабельная деятельность, выход в открытый космос; в случае с экспериментом SIRIUS-23 – выход в модуль, имитирующий лунную поверхность. – Прим. редакции) я старалась больше времени уделять тому, что поможет мне накопить этот самый ресурс. Когда постоянно  чувствуешь себя уставшим и тревожишься от количества невыполненных дел, это только истощает. А врачу экипажа нужны силы не только на себя, но и на способность поддерживать и помогать ещё пяти людям 24/7.

Поэтому пришла к выводу, что в конце эксперимента очень важно найти для себя новую мотивацию. Не ту, с которой мы заходили, с громкими словами «ради науки!» и т. д. Нужны новые обоснования, зачем выполнять каждый день одни и те же действия, зачем терпеть дискомфорт во время методик и трудности коммуникаций, зачем искать компромиссы в острых вопросах.

Нашла для себя несколько вариантов. Один из них: мы это делаем для того, чтобы на нашем примере выявить все сложности и чтобы подобного не было в других длительных миссиях, изоляционных или космических. Чтобы другим испытателям и, может, даже космонавтам было хоть немного легче. Ради этого я готова  снова и снова терпеть всё, что происходит у нас здесь.

***

*Авакумов С. В. Физиология и психология сновидений // Эффективная фармакотерапия. Спецвыпуск «Сон и его расстройства». - 2013 (12). - С. 16–21.

СПРАВКА:

 

Изоляционный эксперимент SIRIUS-23 стартовал 14 ноября 2023 года и продлился ровно 366 суток. Всё это время экипаж из шести добровольцев находился в изоляции, в Наземном экспериментальном комплексе ИМБП РАН, выполняя программу медицинских, биологических, психологических исследований и технических экспериментов. 

 

Космическое Государство Асгардия во второй раз участвует в длительном изоляционном эксперименте с научной программой «Оценка влияния изоляции как негативного фактора космического полёта на иммунологический, микробиологический статусы и минерально-костный обмен в организме женщины». В экипаже SIRIUS-23 Асгардию представляла врач аллерголог-иммунолог Ксения Орлова.

 

Участие в изоляционных экспериментах – один из этапов пути к выполнению главной научной миссии Асгардии – рождение первого ребёнка в космосе, что гарантирует бессмертие человеческого рода в случае катастрофы на Земле.

Ещё материалы по теме «Асгардия в SIRIUS-23. Записки из изоляции»:

Врач аллерголог-иммунолог за работой. Изучаем аллергены в гермообъекте

Тотальная сепарация, и как её пережить. Испытатель Асгардии знает

Зачем человеку спать. Выводы, сделанные космическим испытателем во время лишения сна