В этом году Россия отмечает 800-летие со дня рождения святого благоверного князя Александра Невского. В Иерусалиме продолжается спор по поводу принадлежности Александровского подворья, названого в честь князя. О том, кто и почему претендует на исторический комплекс, и о судьбе других русских построек в Святой земле обозревателю «НГР» Милене Фаустовой рассказал директор Императорского православного палестинского общества (ИППО) в Государстве Израиль Игорь Ашурбейли. Интервью опубликовано в "Независимой газете" №82 (8133), среда, 21 апреля 2021 года. Выпуск "НГ. Религии" - №7 (506). 

– Игорь Рауфович, в одном из интервью Вы говорили о возрождении ИППО в его былом величии. До революции у Общества было более сотни различных строений и несколько десятков земельных участков. Много ли, помимо возвращения Сергиевского подворья в Иерусалиме, удалось к сегодняшнему дню сделать?

– Во-первых, ИППО никогда и никуда не исчезало. То Общество, которое было создано ещё в Российской империи, является единственной российской общественной организацией, которая прошла сквозь десятилетия советской власти и никогда не прекращала свою деятельность. ИППО непрерывно действует с 21 мая 1882 года, когда его возглавил Великий князь Сергей Александрович. В этом году Общество отметит 139 лет, и это самая древняя общественная организация России. Второй такой нет.

Сергиевское подворье в Иерусалиме

Наше ИППО также зарегистрировано как Международная общественная организация при ООН в 2005 году. Почему я на этом акцентирую внимание? Потому что это вызывает возражения у некоторых эмигрантских организаций, называющих себя ППО или ИППО, возникших после 1917 года, и которые пытаются сегодня назвать себя «историческими». В свою очередь, это привело к ненужным судебным спорам в Израиле, инициированным теми самыми «историческими» обществами. В свете этого принципиально, что речь идёт не о возрождении старинного ИППО, а об активизации его деятельности. В 2016 году мы перерегистрировались в соответствии с израильским законодательством, хотя и ранее вели свою деятельность в Святой земле, активно работаем и превратились здесь в центр русской жизни.

Во-вторых, у ИППО, Российского государства и Русской православной церкви в Святой земле было два основных этапа потерь имущества, приобретённого и накопленного в конце XIX века. Часть имущества приобреталась и принадлежала великим князьям, большая часть принадлежала Российскому государству, часть – Церкви и часть – нашему Обществу. Соответственно первый этап – это 1917 год, когда свершилась революция, и второй – «апельсиновая сделка». Это, на мой взгляд, преступное деяние Хрущёва, когда мы потеряли на всей территории Святой земли огромный имущественный комплекс.

Многое, к сожалению, было просто захвачено различными лицами, которые воспользовались отсутствием представителей собственника. К сожалению, то, что мы потеряли, в большей части мы потеряли навсегда. Что-то было разрушено, и на этом месте построены другие здания. Что-то находится в государственной собственности и управлении. Однако вопрос не в том, чтобы возвратить всё то, что было утеряно, а в том, чтобы вернуть то, что реально необходимо и свидетельствует о ключевых моментах русского присутствия в Святой земле. А дальше надо развиваться, создавать новые объекты, делать то, что делали наши предки более 100 лет назад, – приумножать присутствие России.

– Как проходит процесс возвращения российской дореволюционной собственности на территории современных Израиля, Палестинской автономии и Иордании?

– Сценарии возврата бывают разные. Например, сценарий Сергиевского подворья – межгосударственные соглашения. Итогом стала договорённость, выгодная обеим сторонам. Израиль получил прекрасный, восстановленный за счёт российского бюджета исторический комплекс в центре города и центр культурных связей России и Израиля, а также нового крупного налогоплательщика. А Россия вернула своё культурное светское присутствие на территории Израиля.

С Александровским подворьем – это второй сценарий, когда мы перерегистрируем права на этот объект на имя собственника – России, права, которые никогда не прерывались. Третий – обмен. Есть и четвёртый – выкуп. То есть по каждому объекту могут быть совершенно разные варианты их возвращения. Но есть объекты, которые уже невозможно восстановить в собственности Российского государства. Например, здание Русской больницы, где ныне расположены различные отделы городского муниципалитета. 

– Какова судьба Вениаминовского, Елизаветинского, Мариинского и Николаевского подворий в Иерусалиме, которые были проданы Израилю во время «апельсиновой сделки»? Будет ли ИППО пытаться вернуть здания в собственность РФ или отменить ту сделку уже невозможно?

– С одной стороны, поскольку «апельсиновая сделка» не оспаривалась сторонами и легитимна с точки зрения права, мы не можем её оспаривать по прошествии такого большого количества лет. Все эти подворья, по сути, составляли один комплекс, который раньше назывался Русским кварталом в Иерусалиме.

С другой стороны, несколько из этих подворий тем не менее действительно могут быть возвращены, если будут выполнены необходимые условия, детали которых я не могу раскрыть. Могу сказать лишь, что работа в направлении возврата русской собственности проводится и мы надеемся, что этот в большей степени культурный обмен всё-таки произойдёт. Вениаминовское подворье и Русская больница сейчас находятся на балансе мэрии Иерусалима.

На территории Елизаветинского подворья расположено СИЗО. В Николаевском подворье находятся управления полиции и картографии. Поскольку это государственные учреждения, есть надежда, что вопрос может быть решён в рамках политического процесса. На территории Мариинского подворья находится Музей узников еврейского подполья, а во времена британского мандата здесь была тюрьма. Так как тут дело касается истории еврейского народа, то всё более проблематично. Однако по всем подворьям у нас есть понимание, как в правовом поле разрешить проблему собственности в интересах обоих государств. То есть всё небезнадёжно, и по крайней мере часть этого российского имперского наследия мы, думаю, сможем вернуть ещё при нашей жизни.

– В июне 2020 года были сообщения о том, что палестинский суд принял решение отменить распоряжение президента автономии Махмуда Аббаса о передаче Русской православной церкви участка земли в городе Хеврон (Эль-Халиль), где расположены православный монастырь Святой Троицы и знаменитый Мамврийский дуб. Чем закончилась эта история?

– Эта история не закончилась. Действительно, вынесено решение суда, которое отменило решение президента Махмуда Аббаса. Оно было опротестовано российской стороной. Прокуратура приостановила выполнение решения палестинского суда. Была поставлена под сомнение легитимность вообще самого местного суда в принятии подобного рода решений. Однако из-за пандемии коронавируса всё было заморожено. Поэтому сейчас вопрос поставлен на паузу, но мы надеемся на положительный исход.

– Что касается возвращения Александровского подворья, почему, на Ваш взгляд, этот процесс так затянулся?

– Никакого затягивания нет, хотя подобное ощущение складывается. Для Израиля долгое рассмотрение дел – нормальная процедура.

Первая инстанция, вторая инстанция, апелляции, кассации, Верховный суд. Звучали обвинения в адрес израильской стороны, что они намеренно затягивают процесс. Нет, это не так. Вопросом Александровского подворья я занимаюсь уже более шести лет, выполняя два поручения президента РФ. И только 30 декабря 2019 года эта процедура была завершена, и было получено решение Министерства юстиции Израиля о регистрации прав собственности на Россию. Конечно, мы ожидали сопротивления тех, кто сейчас незаконно занимает подворье, но удар ножом в спину мы получили оттуда, откуда вообще не ожидали, – от Русской православной церкви за рубежом (РПЦЗ).

Все суды и бесконечные апелляции, которые сейчас идут в Иерусалимском суде, – это результат их борьбы против России и Русской православной церкви. Несмотря на то что РПЦЗ входит в структуру РПЦ, их действия выглядят как действия абсолютных и даже одержимых врагов. При этом уже известна дата завершающего заседания суда по подворью – 4 октября 2021 года. Мы рассчитываем, что это станет последней точкой в юридическом споре. Это будет тем более символично, что в этом году мы отмечаем 800-летие со дня рождения Александра Невского.

Подворье было названо Александровским, потому что включает церковь Александра Невского, и было бы здорово, если бы именно в этом году мы завершили перерегистрацию прав собственности. Подчеркну: подворье никогда не уходило из юрисдикции России и во все времена оставалось российским, не попав ни под утраты 1917 года, ни под «апельсиновую сделку».

– Как получилось, что мюнхенская структура Николая Воронцова-Гофмана, которая называет себя историческим ИППО, стала заведовать Александровским подворьем?

– Кому после революции 1917 года была нужна российская собственность в Святой земле? У большевиков были совсем другие задачи. Тогда и Государства Израиль не было. Поэтому собственность в Святой земле стала неким отрезанным ломтём, временно заброшенным и позабытым. Туда пришли некие люди – эмигранты из России – и, ссылаясь на то, что часть из них была до революции членами ИППО, стали создавать свои организации, которые также называли «историческими». И таких ИППО было много: и в Америке, и в Германии, и в Израиле. Штук шесть, а то и больше.

И я сердцем хорошо понимаю этих людей, которые, потеряв родину, хотели остаться в прежних ностальгических названиях. Поэтому и возникли различные эмигрантские «Православные церкви» и «Православные палестинские общества». Многим из них мы очень признательны, потому что благодаря им эти территории не остались в забвении, были сохранены и там была хоть какая-то русская жизнь. Низкий поклон им, уже ушедшим из жизни. Те же, кто пришли после них, просто имеют корыстный денежный интерес. Тогда как для России перерегистрация Александровского подворья – это восстановление своего исторического присутствия в Святой земле.

– Почему, на Ваш взгляд, представители Русской зарубежной церкви сегодня выступают против России и Московского патриархата, учитывая, что РПЦЗ с 2007 года находится в каноническом единстве с РПЦ?

– Представители современной РПЦЗ, на мой взгляд, всё ещё не могут побороть генетическую ненависть, которая у них в крови, к той коммунистической России, которую вынужденно покинули их предки. Я это наблюдал много раз, слышал в самых разных беседах и вижу, что пока это неистребимо. О том, что случилось в России в 1917 году, им рассказывали их отцы, матери, деды и бабушки. И это вполне справедливое для своего времени негодование до сих пор осталось в современных потомках.

Я много раз задавал им вопрос: а вот те 80 тысяч священников, у которых не было возможности или желания уехать и которые здесь, на родине, погибли, были замучены в тюрьмах и лагерях, расстреляны и т. д., вы думаете, что их кровь не настолько важна, как кровь ваших предков-эмигрантов? Или те, кто остался, все до одного были агентами КГБ? Конечно, нет. И на эти аргументы у моих собеседников обычно ответов нет.

– Сейчас в Израиле РПЦ представляют как минимум две структуры – Русская духовная миссия Московского патриархата, которую возглавляет архимандрит Александр (Елисов) и Русская духовная миссия РПЦЗ во главе с архимандритом Романом (Красовским). Кто из них должен служить на Александровском подворье после его перерегистрации на Россию?

– Будут ли допущены и в какой степени представители РПЦЗ к служению в храме Александра Невского, решать будет патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Но моё личное мнение как мирянина, что служить в Александровском подворье должна Русская духовная миссия РПЦ. Клирики РПЦЗ могут продолжать служение на Александровском подворье в соответствии с канонами, принятыми в РПЦ. Но повторюсь: это моя позиция как светского человека. Решение данного вопроса находится в исключительной компетенции патриарха Кирилла.

– Сергиевское подворье, которое было возвращено России в 2008 году, сейчас, судя по фотографиям в интернете, стало не только культурным центром, но и гостиничным комплексом. Насколько сохранён исторический облик подворья?

– Исторический облик подворья полностью сохранён. Это было главным условием израильских властей, которые пристально следили за этим. Мы работали и работаем в тесном контакте с Русской духовной миссией РПЦ. Надо понимать, что объект принадлежит Российской Федерации, то есть является государственной собственностью, которая была передана в пользование Русской православной церкви. А церковь уже поручила ИППО осуществлять управление этим подворьем.

Наше отделение, которое я возглавляю как председатель ИППО в Государстве Израиль, полностью его финансирует и в него инвестирует. К сожалению, из-за пандемии подворье пока убыточно. Однако мы гордимся тем, что сделали и каким оно стало сейчас – одним из лучших мест города. Именно здесь прошли выборы президента РФ, впервые праздновалось 9 Мая, проводились мероприятия, которые посещал премьер-министр Израиля, министры и члены Кнессета, мэр города Иерусалима. Здесь посольство РФ проводит свои приёмы.

Наша территория очень удобна тем, что она нейтральная. Мы всегда подчёркиваем, что мы не государственная, не коммерческая, не религиозная структура, а общественная светская организация, и поэтому нам удаётся соблюдать баланс во взаимоотношениях с самыми разными конфессиями, в том числе с ортодоксальными иудеями, которые тоже у нас бывают. Мы для всех открыты.

– Есть ли план развития Александровского подворья после того, когда оно официально будет передано России?

– Пока вопрос по Александровскому подворью окончательно не будет решён, в том числе и в юридической плоскости, а именно – кто будет им управлять, ничего сказать не могу. Мы дали свои предложения в РПЦ и администрацию президента РФ, заявили, что ИППО готово по той же юридической схеме, которая была использована с Сергиевским подворьем, осуществлять и управление Александровским.

У нас нет никаких сомнений, что мы справимся с этой работой самым лучшим образом. Впрочем, Александровское подворье и сейчас в очень неплохом состоянии. И мы ожидаем претензий со стороны организации Воронцова-Гофмана по поводу того, что, мол, они все эти десятилетия туда вкладывали деньги. Однако нам есть чем ответить, поскольку это был очередной большой обман. Ведь российские паломники и туристы, видя вывеску «ИППО», были уверены, что речь идёт не о частной структуре Воронцова-Гофмана, а о российском Императорском православном обществе и Русской православной церкви. А мюнхенская структура никакого отношения к России и ИППО не имела и иметь не может. Поэтому всё, что там было сделано за годы самозахвата, было сделано в подавляющем большинстве на деньги россиян. Они не только делали благотворительные взносы, но и платили за обряды, которые совершали не клирики Русской православной церкви.

– Как у вашего отделения ИППО складываются отношения с другими религиями, представленными в Государстве Израиль? С какими вообще трудностями сталкивается православная организация на территории Израиля?

– На примере Александровского подворья могу сказать, что, когда мы проводили межевание и создавали кадастровый паспорт объекта, мы завизировали границы со смежными участками, принадлежащими различным конфессиям и частным лицам разных национальностей. Это был кадастровый паспорт номер один, то есть мы были первыми, кто в Старом городе оформил такой документ. И ни с кем у нас никогда не было проблем. За всё время у нас был лишь один случай, когда подросток замазал краской слово «палестинское» на табличке ИППО. Это был у нас самый большой «конфликт».

Мы умеем выстраивать взаимоотношения и всегда нормально взаимодействовали со всеми. Мы в добрых отношениях и с Иерусалимской церковью, и с патриархом Феофилом. Да и с представителями двух других авраамических религий (иудаизм и ислам. – «НГР») на моей памяти конфликтов никаких не было. Конечно, напряжение в отношениях там в целом есть, но Иерусалим имеет настолько древнюю историю как военного решения конфликтов – в том числе и межконфессиональных, – так и мирного, что мы уверены в светлом будущем.

Милена Фаустова
Источник: ng.ru