126-е сутки изоляции. Запись от 19.03.24 г.

После своего дня рождения решила перейти на новый этап работы над собой – провести ближайшие полтора месяца в разного рода ограничениях. Хотя бы просто попробовать для начала, смогу ли я с этим справиться. Смогу – хорошо, нет – что ж, будет к чему вернуться позже.

Начало этого периода отметила добровольным отказом от пищи на сутки. Такую практику у нас в изоляции месяц назад начала Лика (бортинженер Анжелика Парфёнова), но она делала это и раньше для поддержания формы. Ответственный врач разрешил ей практиковать голодание изредка и под контролем врача экипажа, то есть под моим. Теперь я присоединилась к её практике. Решили, что вдвоём будет круче и легче.

В 18:00 остальной экипаж перешёл в посадочный модуль ЭУ-50 для внекорабельной деятельности (ВКД), а мы остались.

День был вполне подходящий: по циклограмме нет никаких спортивных тренировок и серьёзных исследований, сбора биоматериала, ничего такого, на чём могла бы отразиться голодовка. Идеальное время, чтобы расходовать минимум энергии и большую часть периода провести в своей каюте, работая за ноутбуком. Чтобы избежать «соблазнов», мы просто не выходили к завтраку, обеду и ужину.

Голодание началось с 23:00 вечера, накануне. В течение дня я пила только воду. В основном перенесла ограничения вполне нормально, но около 17-18 часов стала чувствовать слабость, будто сознание не то уплывает в сонливость, не то просто выключается.

Ходить и двигаться уже было сложнее, разговаривать приходилось медленнее, так как мысли неохотно складывались в слова. Хотелось, чтобы никто не трогал и можно было скорее лечь спать. И тем не менее мы проводили ребят, закрыв за ними люк. Доделали дела по циклограмме и разошлись по каютам на сон в 21:30.

К моему удивлению, уснула я довольно легко. Боялась, что чувство голода не позволит. Но, видимо, организм уже не собирался тратить энергию на потребление пищи. К слову, в течение дня соблазна в духе «вот бы что-нибудь съесть» не возникало. Даже когда ребята завтракали или обедали и жилой модуль наполнялся запахами еды.

В общей сложности голодовка составила 33 часа. Почти как наша 36-часовая депривация сна.

Трудно было не столько сдерживаться в отношении еды, сколько сохранять ровное настроение. Но я пришла к выводу, что мне вполне по силам справиться с этим, а значит, можно периодически практиковать голодание, сконцентрировавшись на психологическом контроле.

Пока Оля (исследователь Ольга Мастицкая), ответственная за оранжерею, была на ВКД, миссия присматривать за растениями перешла ко мне.

Незадолго до этого с грузовиком нам обновили всё необходимое, и 14 марта Оленька и Рустам (исследователь Рустам Зарипов) посадили зелень. Среди новой партии посевного материала, которую мы заказали, оказались лук, руккола, салат Роджер, петрушка, кориандр, укроп, редис, зелёный базилик, карликовые перцы и томаты черри. Я продолжила заниматься своими декоративными подопечными в AeroGarden. Но после первых всходов Оля подошла ко мне с печалью в глазах и попросила совета: на новом субстрате начала появляться плесень, как и осенью.

К обсуждению подключился и Юра (командир экипажа Юрий Чеботарёв), предлагая разные варианты борьбы. На постановщиков мы рассчитывать перестали: ввиду их занятости мы зачастую не получали ответы на наши вопросы. Пришлось подключать коллективный разум экипажа и пытаться находить решения самим. Снова использовали фольгу и золу, но это было малоэффективно: плесень захватывала всё новые территории.

Пару дней я ходила мимо оранжереи. Присматривалась, наблюдала, размышляла. В какой-то момент меня осенило. Кашпо, которые нам предоставили, содержат слой субстрата около 15 см, предназначенный для большой корневой системы. Залитая в поддон вода на дне пропитывала весь слой субстрата, но не была использована корневой системой, которая от силы составляла 1-2 см в глубину. Соответственно, пока субстрат не просыхает, а в поддон регулярно подливают воду, создаются идеальные условия для развития плесени.

Поэтому я предложила Юре и Оле полностью слить воду из поддонов, дать возможность субстрату просто высохнуть: накопленной влаги более чем достаточно для молодых всходов. Оля решилась ради эксперимента слить пока только из одного поддона.

Но когда ребята ушли на ВКД, я продолжила наблюдать печальную картину, а повторять прошлый опыт не хотелось. Поэтому взяла на себя ответственность и слила всю воду из всех поддонов и более не поливала. Благо искусственный субстрат сам по себе был отличным индикатором: когда он полностью высыхал, становился светлее. Но на данный момент весь слой был пропитан водой, для его высыхания явно потребуется немало времени.

Что касается моей деятельности в AeroGarden, здесь тоже было немало наблюдений. Стала поливать хлорофитум и фикус два раза в неделю, так как новое место жительства на кухне им очень понравилось, но и требовало больше влаги для роста.

Удивительное явление произошло с хлорофитум Грин Оранж. Ранее я наблюдала звёздчатое малозаметное цветение этого прекрасного растения. Но затем стала замечать, что некоторые цветки отмирали, а на их месте стали появляться зелёные «коробочки». Такие же «коробочки» я наблюдала на даче у других растений, это верный признак образования семян.

Я сделала фото и отправила постановщикам эксперимента с просьбами прокомментировать это явление. На что мне ответили, что семена образоваться не могут, так как нет пчёл и не было опыления. Я продолжила просто ухаживать и наблюдать. Вскоре коробочки стали высыхать, лопаться, опадать, и – о чудо! – в них и вправду оказались маленькие чёрные семена.

Некоторые семена я положила на хранение, чтобы впоследствии продемонстрировать их постановщикам. Но и снова отправила им фотографии. Здесь меня в очередной раз осенило: опыление всё-таки было и, скорее всего, опылителем была… я сама.

Дело в том, что, ухаживая за растением, я каждую неделю аккуратно пластиковым пинцетом вынимала со стебля отмирающие чёрные цветочки, замечая иногда, что при этом образуется облачко пыльцы. По сути, произошло механическое опыление. Не передать словами мой восторг от этой догадки. Будто я разгадывала ребус, за что меня ждал фантастический приз – зарождение новой растительной жизни.

В таких моментах нашей изоляционной экспериментальной деятельности есть нечто особенное. Именно за это её и стоит любить, как мне кажется: за внезапные озарения, догадки, новые пути решения, личные мини-эксперименты, возникающие после простой фразы «а что если».

Разработала свои правила дополнительного еженедельного ухода. Например, раз в неделю срезаю по одному листочку у трёх кустиков хлорофитума, который уже выглядит менее здоровым. К сожалению, не могу обеспечить идеальные условия и подкормку, поэтому на некоторых листочках появляются пятна. Но срезанием стимулирую растение на рост и новые листочки. То же самое делаю и для фикуса: убираю пожелтевшие листики и веточки, аккуратно меняю направление лианы, которая всё время расползается во все стороны в поисках новых источников воды.

За этим тоже очень забавно наблюдать, а самое приятное – понимать, что стараешься не зря. В отличие, к сожалению, от нашей работы испытателей, где мы практически никогда не знаем о результатах наших методик, а если и узнаем, то только после обработки данных постановщиками – после завершения эксперимента.

С растениями всё проще. Но привязываясь к ним, начинаешь всё больше их одушевлять. Например, я пришла к выводу, что фикус пумила – очень жизнелюбивое, но ранимое растение с упрямым характером.

Жизнелюбивое, потому что склонно к активному росту и исследованию новых территорий.

Ранимое и нежное, как недотрога, потому что не любит, когда его тревожат. Если приходится задавать ветвям новое направление, более правильное, с твоей точки зрения, то фикус может и обидеться, сбросить листочки с этих веточек. Мол, зачем ты меня потревожил, человек. Однако, приспособившись, оценив новые условия, он щедро отблагодарит новой красивой листвой и молоденькими побегами.

Упрямое – потому что любит цепляться за деревянную обшивку стен НЭКа (Наземного экспериментального комплекса). Под каждым листочком этого уникального растения я разглядела зачатки корешков. Чувствуя подходящий субстрат рядом, фикус пытается очень быстро в него прорасти и укорениться. Но я каждый раз аккуратно отцепляю эти побеги и перекладываю их на бечёвку – мол, не надо так.

Чуть день не уследишь, побеги снова не там, куда ты их направил. Такая быстрая реакция на твои действия – своеобразная форма общения. А общаться таким образом с растительным существом мне очень нравится. Постоянно ищу подходы, чтобы сделать жизнь этих красавцев рядом с нами лучше и комфортнее.

После оранжереи я перешла к задаче «Обеспечение информационной связи «Десант – Земля». В неё входит наблюдение за системами: в любой момент из лунного модуля поступит звонок на наш «внутриэкипажный» телефон с просьбой что-то подсказать, найти, сделать. Сообщение может прийти и на компьютер по видеосвязи, нужно быть начеку.

В период, когда «лунный десант» выходит на непосредственное выполнение ВКД (внекорабельная деятельность), оставшиеся в орбитальном модуле сменяют друг друга на этом дежурстве каждые два часа.

После окончания своего очередного дежурства Лика решила проверить будущий подарок для командира на предстоящий день рождения. Это был ночник, проецирующий на потолок космический эффект. Я помогла найти батарейки. Испытали на работоспособность. Оказалось, что у меня дома был ночник с точно таким же эффектом, и я много раз использовала его для творческих фото- и видеосъёмок.

Лика расставила наши подушки-пуфики по периметру кают-компании, освобождая пространство, застланное ковром. Взяла плед и позвала меня на тест-драйв ночника. Мы выключили свет в комнате, запустили фигурку космонавта с лазерами и проектором. Легли на ковёр в центре, и детский восторг захватил обеих: над нами и вправду было звёздное небо.

Поэкспериментировав с режимами ночника, выбрали тёмно-синий эффект и медленное мерцание лазерных звёзд. Если расфокусировать зрение и не замечать деталей интерьера, можно представить, что потолка вовсе нет, а ты лежишь где-то ночью летом на траве. У меня такое однажды было в жизни, так что сравнение удалось ярким.

Обстановка располагала к задушевной беседе. Иногда просто некуда торопиться, можно поболтать ни о чём и одновременно обо всём на свете – очень нужная своеобразная психологическая терапия. Мне кажется, не только в изоляции, но и в обычной жизни тоже.