Неизбежность по имени «Крым»

 

Последние два года я оцениваю как череду блистательных внешнеполитических побед и экономических великолепных поражений. То, что наша экономика уйдёт в минус, всем грамотным экономистам, не связанным с нынешним правительством, было понятно ещё 5–7 лет тому назад. Году в 2009-м, когда мы начали выезжать из того кризиса, уже было понятно, что мы очень скоро влезем в новый. Потому что мы ничего абсолютно в экономике не реформировали. Замедление её темпов было очевидным уже в 2010 и 2011 годах. Так что претензия по поводу девальвации рубля – не к внешней политике. Эта претензия – к нашим элитам, которые не проводят действенной экономической и социальной политики, и к нашему народу, который не захотел потребовать от элит такой политики. Это первое.

 

Второе – падение нефтяных цен. Когда наши уважаемые элиты уверяли, что Россия будет великой энергетической державой, я отвечал: это идиотизм. Но дело-то в том, что все наши элиты – и прокремлёвские, и антикремлёвские – всегда наслаждались сырьевой рентой. Да что говорить: большинство людей в нашей стране, за исключением узкой группы совсем бедных или очень эффективных, получали ренту, а не заработанные деньги. Теперь вот придётся зарабатывать. Так вот, я хочу сказать: на этом фоне наша внешняя политика ослепительно успешна. Всё это выглядит несколько парадоксально, потому что со слабеющей экономической базой в конечном итоге не может быть и стратегически выверенной внешней политики. Но то, что произошло в Крыму, было неизбежно – говорил это два года назад, скажу и сейчас.

 

Некоторые говорят об «аннексии», а я говорю о жёсткой реакции России на действия наших (западных) партнёров до и во время украинского кризиса. Я всегда – и 15, и 10, и 7 лет назад считал (и говорил), что, если расширение западных структур дойдёт до Украины, – будет война. Причём я боялся, что будет большая война. Поэтому рад тому, что пока мы имеем маленькую войну. Маленькую, несмотря на тысячи погибших, на десятки тысяч беженцев. Всё равно это не Югославия и не Сирия. Нужно понимать: украинский конфликт – это одно из отложенных последствий развала Советского Союза. Я был председателем всевозможных российско-украинских комиссий с 1992 по 2001 год. И делал это потому, что я знал: мы можем свалиться к войне. И налаживал отношения, всех знакомил, дружил сам, чтобы предотвратить это; потом мне надоело до смерти всё это – и я отвалился.

 

Вообще, как мне кажется, маховик всей украинской истории был запущен в 2007–2008 годах, после того как мы узнали, что американцы за спиной даже своих европейских коллег решили запустить процесс приёма Украины в НАТО, – насколько известно, они договорились с Ющенко, что тот подаст заявление, а американцы на одном из саммитов НАТО поставят вопрос на голосование. Но тогда удалось такое развитие событий предотвратить. Об этом узнали немцы и французы, возмутились и устроили скандал. После этого американцам пришлось ограничиваться заявлением о возможности принятия Грузии и Украины в НАТО в принципе, когда-нибудь. И уже после этого Путин, приехав на саммит НАТО в Бухарест, прямо сказал: «Господа, если ещё раз встанет вопрос о том, что Украина может стать членом НАТО, то Украины не будет». Что пообещал, то и выполнил. Хоть и частично.

 

О сферах или зонах влияния

 

Советский Союз исчез уже после того, как сошла на нет коммунистическая идеология, которая его поддерживала на плаву. Да, у СССР в 1950-е, 1960-е, 1970-е годы было влияние в Африке, в Латинской Америке. В Европе, кстати, тоже были сильны левые силы – в коммунистических идеях был немалый магнетизм. Но к 1980-му от этого влияния практически ничего не осталось. А ведь стоило оно фантастически дорого! Мы уже забыли, что Советский Союз оказывал экономическую помощь в объёмах больших, чем весь остальной мир вместе взятый. При этом у Советского Союза было чудовищное геополитическое положение, гораздо хуже, чем сегодня у России: слева, условно говоря, консолидированный Запад, которому мы противостояли и который был экономически много сильнее, а справа – враждебный Китай. Мир на самом деле был не двухполярный, а трёхполярный: два полюса – против одного. Сейчас положение у России гораздо более выгодное.

 

Сегодня Россия – абсолютный мировой игрок. Вообще их в мире пока три – США, Россия и Китай, возможно, в обозримом будущем появится и четвёртый – Индия. Всё, других игроков нет. Другое дело, что Россия, в отличие от СССР, – не идеологический игрок. Может, она когда-нибудь и станет таковым, хотя я лично этого не хотел бы. Я хотел бы, чтобы мы были мощной самостоятельной державой, действующей в соответствии со своими интересами и со своей сущностью. У нас есть две национальные идеи. Первая – самостоятельность, или суверенитет, вторая – оборона. Президент Путин недавно их объединил под словом «патриотизм». Так вот, с точки зрения суверенитета и обеспечения безопасности и обороны мы пока двигаемся в правильном направлении.

 

И хотя оккупировать нас никто не собирается, мы должны всегда помнить, что как только НАТО – самый миролюбивый оборонительный альянс демократических держав неожиданно увидел, что у него от виска отведён пистолет, роль которого играл Советский Союз со своим ядерным потенциалом, – то они тут же начали бомбить беззащитную Югославию с демократически избранным президентом, который считался балканским Горбачёвым. А потом большинство членов этого оборонительного альянса напали на Ирак, где, правда, был менее приятный президент. Но всё равно – страну разнесли в клочья: там близко к миллиону жертв. Потом было повторение в Ливии.

 

 

Я даже уверен: если бы было у нас мощное экономическое развитие, китайцы бы нам дали много денег в долг. Но сейчас китайские товарищи говорят: вы что-нибудь сделайте с собой, чтобы мы могли увидеть у вас перспективы. Они, естественно, денег не дают просто так, чтобы мы их сожрали, как мы сожрали европейские деньги, которые шли к нам с 1991 года. Я, кстати, и тогда был против, чтобы нам давали деньги, и сейчас – только долги накапливаем.

 

С другой стороны, на Дальнем Востоке, пусть пока медленно, но что-то задвигалось. Идёт перестройка в сторону азиатских рынков. При общем падении экспорта доля экспорта в Азию выросла на 20%, доля экспорта в Европу уменьшилась на 20%. В нашей прежней структуре внешнеэкономических связей рядовому потребителю было плохо. Мы покупали в Европе дорогие лекарства или, к примеру, яблоки в Польше – ради откатов. И то, что сейчас эту систему потихоньку меняем, так это не потому, что против Европы, а потому, что так разумнее.

 

Меня не пугает, что мы в финансово-экономическом отношении выглядим младшим братом Китая. Если мы начнём всё-таки когда-нибудь экономически развиваться и при этом сохраним позиции ведущей военно-политической державы мира, то я даже вижу очень выгодный марьяж России с Китаем.

 

Источник:  karaganov.ru/publications/389

Мнения в авторских колонках не редактируются и могут не совпадать с позицией Игоря Ашурбейли.