Испытатель Асгардии врач Ксения Орлова рассказывает в своём дневнике, как экипаж изоляционного эксперимента SIRIUS-23 выдержал очередное испытание с 36-часовой депривацией сна.
94-е сутки изоляции
94-е сутки изоляции для нас начались без перерыва на сон, так как шёл второй день депривации. В отличие от первой депривации сна, которая была в декабре, эту проходили без «грузового корабля». Как нам было сказано, по техническим причинам «стыковку» пришлось перенести. Такое очередное испытание по сценарию эксперимента. Когда об этом оповестили, расстроились больше всего те ребята, которые ожидали «вкусняшек» от родных (из разрешённых). Я не ожидала ничего, так как не стала участвовать в заказах по продуктам. Поэтому мне было всё равно, будет грузовик или нет. Настораживало только то, что депривация сна осталась в циклограмме. Накануне было немного волнительно, как справимся, ведь прошлое подобное испытание далось достаточно непросто.
Особенность этой депривации: надо было провести инвентаризацию абсолютно всего, что есть в гермообъекте, – продуктов, средств личной гигиены, одежды, оборудования, аптечки. Нужно было пересчитать всё вручную и сравнить с тем, что есть в базе данных по баркодированию.
Мы начали в 20:00. Нам с Рустамом было поручено провести подсчёт всех лекарств и инструментов в аптечке, внести их в базу, чтобы можно было списывать из системы по одной таблетке. Тем самым ответственный врач «на Земле» всегда будет в курсе, когда и что применялось, сколько осталось, нужно ли допоставить. Рустам очень сильно помог, вдвоём мы справились достаточно быстро.
В 22:30 прервались на вечерний перекус и вечерние гигиенические процедуры. Во время депривации нам запрещено употреблять любые кофеиносодержащие продукты, чтобы не стимулировать нервную систему. Под запрет попали кофе, чай, шоколад, какао, все батончики с шоколадом. Поэтому заранее отобрали для этого дня травяные чаи. В том числе нашлись рассыпные.
Некоторые члены экипажа, вроде меня и Лики (бортинженер Анжелика Парфёнова), не любят, когда в чашке плавают чаинки. Специальных заварников или заварочных чайников у нас нет. Поэтому в очередной раз выручила смекалка. Оля (исследователь Ольга Мастицкая) и Ксюша (исследователь Ксения Шишенина) заваривали чай через тряпичную отрывную салфетку, которая у нас стоит на кухне в рулоне для бытовых нужд. Салфетка кладётся поверх чашки, в небольшое углубление засыпается чай. При заливке кипятком края салфетки надо придерживать.
Я использовала ещё и другой способ. Собирала квадратики фольги из-под шоколадок «Алёнка» для разных бытовых и творческих целей. Здесь им нашлось одно из применений. Чай заворачивается в фольгу как в конвертик, в котором аккуратно вилкой проделываются небольшие отверстия. Конвертик заливается кипятком.
Лика иногда просила меня делать ей такие же заварочные конвертики. Кстати, этот способ заварки я раньше, до изоляции, узнала из подборки лайфхаков в интернете. Думала тогда ещё про эту подборку: «Какие классные советы, только где их применять?». Вот и им нашлось применение в условиях ограниченных ресурсов. Но справедливости ради стоит сказать, что способ с салфеткой действительно удобнее и впоследствии я перешла на него.
В 00:00, взяв на себя сверку списка медоборудования, я ушла в медицинский модуль. Там нужно было провести инвентаризацию не только пробирок, но и всех укладок для научных методик. Всего мне необходимо было найти и проверить 289 наименований. Практически в каждой коробке от каждого постановщика обязательно есть свой пакетик с бесспиртовыми дезинфицирующими салфетками. Чтобы инвентаризация была достоверной, нужно было пересчитать их все. В одной из укладок я насчитала 257 штук. И так – с каждой вскрытой упаковкой пакетиков, пробирок, электродов и всего остального.
Поскольку я была в модуле одна, фоном включила себе записи эфиров радио Monte Carlo и не заметила, как прошло ещё несколько часов.
Такая деятельность отнюдь не была для меня усыпляющей. Поскольку отвечаю не за все методики, многие коробки я не открывала ранее и не знала, что там. Поэтому, пока занималась инвентаризацией, заодно изучала названия приборов и проводов. Иногда минут 5-10 уходило на то, чтобы понять, что это, от чего и зачем нужно. Некоторые наименования ставили в тупик, я даже устроила небольшой ребус для членов экипажа: «Угадай, о чём речь и где это находится». Например, позиция: «Ёмкость для морозильной камеры и СВЧ». Никто из опрошенных так и не отгадал, что это. А это был небольшой контейнер в холодильнике с пробиотическими капсулами.
Но благодаря коллективному разуму всё было опознано и посчитано.
Около трёх часов ночи все собрались на перекус. Как раз к этому времени испёкся ароматный хлеб с изюмом – средство «выживания» в депривацию сна. Ароматы в изоляции вообще играют огромную роль. Например, у нас есть три вида батончиков мюсли, в том числе с клубникой и вишней. Вскрывая упаковку, я первым делом прижимаю её к носу и наслаждаюсь потрясающим ягодным ароматизатором, пока запах полностью не пропадает. В обычной жизни это выглядело бы странно. Наверное, все едят такие батончики, особо не обращая внимания на то, как они пахнут. А в изоляции, где из-за замкнутой гермосреды запрещён парфюм и средства с отдушками, любой источник приятного запаха уже подарок, и чувствуется этот запах обострённо.
Далее по плану – генеральная уборка комплекса. В моих обязанностях – борьба с пылью. Я переодеваюсь в одежду, в которой наиболее комфортно: шорты и спортивный топ, кроссовки. Вооружаюсь небольшим ведром, набираю тёплой воды. Надеваю резиновые хозяйственные перчатки. И, взяв две бытовые салфетки из микрофибры, отправляюсь на склад, откуда обычно и начинаю.
Моя задача – протереть пыль раньше, чем туда придут другие члены экипажа со своими уборочными миссиями, чтобы не мешать им и не толпиться в узком коридоре. Беру стремянку и прохожусь по всем «этажам» склада. Даже если на верхних полках ничего не лежит, пыль всё равно оседает, а в дальнейшем мы ею дышим. Поэтому все горизонтальные поверхности, крышки контейнеров, выключатели, балки и ламповые подлежат влажной уборке. Чтобы оптимизировать время, стараюсь стирать пыль двумя тряпками в двух руках одновременно. Особенно это помогает с широкими складскими полками.
По моим наблюдениям больше всего пыли скапливается на поверхностях ближе к потолку. Несмотря на то, что эти же плафоны и балки я убираю каждую неделю, они успевают сильно запылиться. Стараюсь всегда учесть всё, даже незначительные выступы. Поэтому протирка пыли у меня занимает больше времени. В прошлую депривацию командир предложил мне помощь и вернулся с выполненной миссией уже минут через пять. У каждого свой стиль и темп уборки, но думаю, что наиболее тщательно, с пристрастием борьбу с пылью может провести только аллерголог, уже изучивший все «потайные локации» этого «врага».
Во время уборки у нас произошла нештатная ситуация – отключились электрические розетки в жилом модуле. Пока командир с инженером выясняли, в чём дело, я продолжила свою пыльную работу. Через некоторое время всё восстановилось, мы вернулись к циклограмме.
Закончив с уборкой, можно переодеться в более комфортную одежду и найти себе новое занятие. Нельзя находиться в своей каюте более 15 минут, иначе может сморить сон. Испытатель должен быть на виду перед камерами, чтобы, если он случайно уснёт, дежурная бригада могла разбудить его секундным звонком.
На часах 4:30. Есть тоже уже нельзя – через пару часов будет сбор слюны и взятие крови, а это положено делать на голодный желудок.
С учётом правила «быть на виду», вчера днём потратила время на то, чтобы перенести установку с растениями AeroGarden из спортивного модуля на полочку в кухне жилого модуля. Экипаж не возражал.
Наблюдая за растениями, заметила, что тропические хлорофитум и фикус пумила, родом из влажной жаркой Австралии, замерзают в модуле, где температура не выше 23 градусов и со всех сторон сквозняки. Они лучше распускались под лампой, но рост был очень медленный. Плюс я заметила болезненное сбрасывание листьев при адекватном поливе.
Чтобы перенести установку с растениями, пришлось аккуратно развязать всю навесную конструкцию из бечёвки и снять её со стены, на которой по задумке должен был плестись фикус. Юра (командир экипажа Юрий Чеботарёв) помог перенести всё на кухню. Там в течение нескольких часов я занималась распутыванием стеблей фикуса-лианы, сооружением новых подвесов. Кухня – самое тёплое место, здесь достаточно влажности и за счёт частого нашего пребывания много углекислого газа. По моим предположениям, эта локация должна куда больше понравиться растениям. Но время покажет.
На днях предложила девочкам собрать подарок для нас же, девочек, к 8 марта. С психологом из нашего института Лёшей Поляниченко перед изоляцией нашли классный подарок – конструктор лего в виде букета полевых цветов. Более 900 деталей, ярких, но необычных и достаточно мелких. Решила предложить девочкам собрать заранее, чтобы на 8 марта можно было устроить праздничную фотосессию с готовым букетом. Все поддержали. Спросила, кто и что хочет создать. Оля выбрала два люпина, Ксюша и Лика – жёлтые полевые. Но набор стоял несколько дней, а энтузиазма взяться за него со стороны экипажа я не видела.
Парни пошли собирать настольный футбол, подаренный Рустаму на день рождения. Оля начала складывать пазл на полу в комнате отдыха. Другие смотрели сериал. А я, вооружившись набором с лего и своим ноутбуком, пошла за стол в спортивный модуль, где было достаточно просторно для работы.
Мозг уже работал лениво и путано. В «бодрое время» в качестве фона для такого занятия я включала серию документальных фильмов про космос «Как устроена Вселенная», чтобы совмещать приятное с полезным. Но сейчас воспринимать информацию было уже крайне сложно. Поэтому я включила комедийный сериал про молодых учёных «Теория большого взрыва». Всегда хотела посмотреть, но раньше не находила для этого времени. А сейчас это было просто спасение: серии по 20 минут, не напрягают, радуют житейским и научным юмором.
То есть, чтобы поддерживать бодрствование, я задействовала сразу несколько раздражителей: зрительный и слуховой анализаторы были заняты сериалом. Сериал вызывал положительные эмоции, смех, а это тоже эффективная борьба со сном. А осязание и мысли в это время увлечены сбором конструктора: необходимо следовать схеме-инструкции, без которой сложить этот букет крайне затруднительно.
В целом это не сильно отличалось от обычного моего досуга в повседневной жизни: всегда стараюсь делать несколько дел одновременно ради экономии времени. Сесть просто смотреть сериал перед телевизором без дополнительного занятия для меня уже что-то из ряда вон выходящее, бесполезное прожигание времени.
Собирать что-то из мелких деталей мне всегда нравилось. Сейчас по итогу собрала 13 цветов и листьев, среди которых угадывались в пластиковых формах очертания васильков, тесячеслистника, маргариток, дельфиниума, колокольчиков, лаванды.
Как описать работу мозга после 24 часов непрерывной работы? Ты как будто оказываешься в пелене. Реакции затормаживаются, помутнённый взгляд медленнее скользит по окружающим предметам. Ощущение давящее из-за неспособности бодро воспринимать действительность и работать как обычно.
К счастью, на часах уже 6:00. Время пролетело незаметно, пора приступать к утренним процедурам: ИМК, стресс-контроль, сбор слюны, а далее нужно проводить забор крови.
Немного волновалась, ведь ранее мне не приходилось делать венепункции в подобном состоянии. Но собралась. Давно выработала свой принцип: просто берёшь и делаешь. Не раздумывая, не сомневаясь, не медля. Без внутреннего торга, не позволяя страху даже появиться.
В процессе с удивлением обнаружила, что у всех кровь набиралась в пробирки с напором, хотя часто бывало так, что шла достаточно медленно. Если рассуждать логически, то это могло быть связано с особенностью артериального давления после 24 часов без сна. Решила, что в следующую депривацию ради интереса измерю у экипажа давление прямо перед взятием крови. Сама процедура для меня проходила как обычно. Видимо, аккумулировались все оставшиеся ресурсы.
Когда задача была выполнена, я, как и вчера утром, приступила к своему исследованию. У меня заранее был включён геманализатор, который какое-то время промывался, а теперь уже был готов к вычислениям. А ещё у меня с собой фотоаппарат, чтобы фотографировать результаты с экрана.
Каждую пробирку мне нужно пропустить через геманализатор пять раз, итого – 30 измерений. По опыту работы в лаборатории сама решила, что буду анализировать кровь по пять раз вместо трёх, для точности. После включения аппарата результаты первого измерения могут показаться странными, а далее варьироваться на несколько единиц, в зависимости от разных факторов. Тем более, если в пробирке ещё осталась кровь – лучше максимально её использовать, так как это слишком ценный ресурс.
Далее фотографии я скину коллегам из нашей лаборатории физиологии иммунной системы. Сейчас уже смогла оценить: судя по сравнительным показателям общего анализа крови, взятого до и во время депривации, уровни клеток изменились не сильно.
После завтрака пришло время когнитивных тестов. Как, видимо, и предполагалось, в тесте с движущимся объектом наши реакции явно замедлились, точность попадания снизилась.
В качестве средства для того, чтобы остаться в сознании, Ксюша Шишенина предложила лёд. Я тоже вспомнила об этом чудодейственном средстве, открытом ещё в прошлую депривацию.
Ксюша взяла в личные вещи форму для льда, так как любит есть всё холодное и часто добавляет лёд в кофе. Но во время депривации мы его использовали для массажа лица. Это почти больно. Но моментально пробуждает, освежает и потому – безумно приятно. Главное, не отдёргивать руку и не жалеть себя, водить льдом по лицу не отрываясь, пока он не растает. Это волшебное средство, но очень жаль, что эффекта хватает лишь минут на пятнадцать.
Иногда мы узнаём, что где-то был опубликован материал про нас, в котором говорится, что экипаж переживает 24-часовую депривацию. Решила всегда просить исправлять эту неточность, если увижу. У нас депривация сна длится 36 часов! С точки зрения испытателя, это КОЛОССАЛЬНАЯ разница. 24 часа не спать для нашего экипажа – это ерунда, просто детский лепет. По такому сценарию мы должны были уже лечь спать прямо сейчас, примерно в 7 утра.
Но именно в этот момент для нас начинается, пожалуй, самое сложное. Как бывший дежурный врач, наблюдавший за экипажем SIRIUS-21, знаю, что на нас сейчас смотрят из наземного пункта и думают: «Да экипаж ещё ничего, хорошо держится, ноги не заплетаются, все ходят ровненько». Но дежурный врач даже на десятую долю не может себе представить наше состояние. Мне кажется, нас смогут понять только такие же бывшие испытатели и космонавты, которые и вовсе проводят без сна в сурдокамере 72 часа.
Ты затормаживаешься настолько, что готов упасть и провалиться в сон прямо на ходу. Да хоть стоя. Некоторые так и делали: только успевай ловить. Вика Кириченко, врач экипажа SIRIUS-21, описывала в своём «Дневнике космического испытателя Асгардии», как один из членов экипажа уснул стоя. Задремал, прислонившись к полочке на складе. Наши ребята смогли его перещеголять. Кое-кто заснул стоя и вовсе без опоры. Благо был в это время не один в помещении, не упал.
Именно сейчас наступает состояние «зомби». Склеры инъецируются сосудистым узором, веки пытаются защитить глаза от враждебного яркого света. Идёшь куда-то и забываешь, зачем и куда идёшь. А чтобы не забыть снова, усиленно напрягаешь мозг, хмуришь брови, пытаясь удержать ускользающие мысли. Тем самым провоцируя головную боль от напряжения. Медленнее даёшь ответы на вопросы. В разговоре дольше подбираешь слова, потому что просто забываешь самые элементарные. Движения теряют точность и координацию. «Пьяный без вина» – одно из подходящих описаний.
Гиперответственность заставляет страховать других членов экипажа: «Не спать!». Никакие другие рекомендованные нам способы поддержания бодрствования больше не работают. «Пробуждающая» лампа с холодным ярким светом прямо перед лицом на 15 минут – просто очередной лишний аксессуар в интерьере.
Физические нагрузки тут опасны по двум причинам. Первая – при попытках отжаться от пола можно остаться на полу надолго. Вторая – от физического усилия усталость накатывает ещё сильнее, ты тратишь последние ресурсы своего организма, которые и так уже на вес золота. Оставалась надежда только на ледяной массаж и приём пищи.
Между тем необходимо было выполнить методики с видеоинтервью. На вопросы для камеры я смогла ответить быстро, как обычно. А вот с письменной частью возникли сложности. Отметив выбранные из вариантов ответы, приступила к любимому сочинению «Я, другие, мир». Где-то на середине попыток связать мысли и сложить их в текст, поняла, что это непосильная задача, а потому так и написала: «Во время депривации очень трудно соображать». В надежде на понимание постановщиков. Засыпать мне было никак нельзя: весь день предстояло проводить методику «Реакор» для других испытателей.
В медицинском модуле я подготовила себе рабочее место ещё во время инвентаризации, чтобы ничего не забыть. Сейчас для каждого члена экипажа моё присутствие было необходимо: кто-то должен был пробуждать обследуемого, так как риск уснуть на этой методике приближался к 100%. Что может быть более убаюкивающим в таком состоянии, чем смотреть на красивые картинки с медленным переключением в полной тишине.
Поэтому я включила везде яркий свет. Пока шла запись, смотрела краем глаза «Теорию большого взрыва», чтобы самой не уснуть. «Теория» меня снова спасла. Я не только оставалась в сознании, но и «ловила роняемые головы» своих коллег по депривации во время исследования.
Предполагаю, что была для ребят в этот момент тем самым «злым полицейским». Вообще, это было рискованно, ведь в ответ на очередной оклик могла быть «морально покусана», так как напряжение и раздражение в таком состоянии сильно возрастают. Поэтому старалась окликать максимально ласково и негромко, выбрать тон, достаточный, чтобы пробудить, но не раздражающий.
Для Оли и Ксюши провела метаболическую методику с проколами безымянного пальца и высыхающими каплями крови. Физическая боль, судя по всему, не сильно помогла им взбодриться.
В прошлую депривацию меня достаточно сильно выручил душ, так как день без сна пришёлся на субботу. Но на этот раз всё не сошлось: депривация у нас с четверга на пятницу, да и душ на этой неделе у меня отложен из-за методики с ЭЭГ во время бега.
К концу 36-часовой депривации начинает изменяться восприятие времени: то, что происходило вчера днём, кажется, было двое суток назад или вообще очень давно.
Ребята почти полностью собрали пазл с осенним пейзажем и тоже отметили, что это очень даже помогало, хотя занятие вроде бы и кажется монотонным.
Перед сном нам предстояло ещё подготовить и запустить методику «Морфей» с пластинами под матрасами, которые будут считывать наши показатели во время сна. Рустам проконтролировал установку, включение и выдал указания записывать время перед засыпанием и утром сразу после пробуждения.
В прошлый раз мы заметили, что после депривации и последовавшего за ней 10-часового сна все были в подавленно-агрессивном настроении. Интересно, как пройдёт утро в этот раз.
С такими мыслями я начала наконец-то готовиться ко сну после ужина и вечернего отчёта DPC. По внутренним ощущениям эта депривация далась мне уже чуть легче, чем прошлая. Возможно, потому, что была очень насыщенная циклограмма, несмотря на отсутствие грузового корабля. А может, и благодаря найденным новым личным способам поддержания бодрствования.
После трёх ночи я как будто преодолела самый трудный порог, далее открылось второе дыхание, позволившее выполнить всё необходимое: контролировать от засыпания других, уйти спать почти позже всех и даже соблюсти свои ежедневные правила с непродолжительным чтением перед сном.