Забытые мысли «неполноценного марксиста» (извлечения из некоторых работ и из переписки Александра Богданова)
О социализме и революции
...Социалистической революции в Европе, как и в России, теперь не будет. Но едва ли можно сомневаться, что ряд иных революций там произойдёт...
...В левом крыле нашей социал-демократии теперь (то есть в 1918 году – ред.) господствуют взгляды... «максимализма», кажется, значительно менее распространённые среди наших европейских товарищей. Сущность этих взглядов сводится к той мысли, что осуществление социализма является исторически уже вопросом завтрашнего дня, что переживаемый человечеством теперь кризис есть именно кризис перехода от капитализма к социализму и в своём последовательном развитии завершится социалистической революцией...
Чем бы это (преждевременное введение социализма при неготовности рабочего класса – ред.) могло оказаться на деле? В лучшем случае мечтой, которая не встретит отклика в массах. В худшем, правда, очень мало вероятном – программой авантюры, самой мрачной в истории пролетариата, самой тяжёлой по последствиям... Естественным концом авантюры явилось бы длительное царство Железной Пяты (то есть самосоздавшегося диктатора – ред.)...
...Вера и оптимизм хороши для боя, но не хороши для исследования. Вступать же в бой надо лишь на хорошо подготовленной почве. В этом отношении наш максимализм очень опасен: он может послужить идейной основой для авантюр и жестоких поражений. Отчасти, в форме ленинизма, он уже сыграл у нас эту роль.
Откуда он? На какой социальной основе он вырос? Это необходимые вопросы, потому что теперь он не увлечение отдельных теоретиков или даже агитаторов, как максимализм Троцкого в прошлую революцию (1905–1907 гг. – ред.), а течение сравнительно широкое и влиятельное.
Психология веры вообще свойственна временам упадка. Оптимизм мечты есть весьма естественная реакция на чересчур мучительные картины реальности. Так, христианство с его верой и мечтой возникло из упадка античного мира. А социалистическое содержание нынешней веры и мечты... имеет, кроме того, определённые корни и в самой жизни. Это идеологическое отражение колоссально развившегося военного коммунизма... Его резкое противоречие с обычными формами индивидуального присвоения создаёт ту атмосферу миража, в которой смутные прообразы социализма принимаются за его осуществление...
...Идеал пролетарского социализма, с тех пор как он (70 лет тому назад) был провозглашён, не оставался неизменным. Он вырастал, расширялся, углублялся по мере роста и культурного подъёма самого пролетариата...
...Что видели в социализме до сих пор? Революцию собственности, смену хозяина в обществе – дело классового интереса и материальной силы масс. Что следует видеть в нём? Творческую революцию мировой культуры, смену стихийного образования и борьбы социальных форм их сознательным созиданием – дело новой классовой логики, новых методов соединения сил, новых способов мыслить...
...Нам предлагают теперь «узнавать» социализм в отвратительной карикатуре на него, порождённой войною и старым строем. Мы не согласны на это...
Книга «Вопросы социализма». М., 1918
...Социализм... в современном его понимании невозможен вне связи мирового хозяйства или, по крайней мере, большей его части, масштаб которой должен гарантировать не только действительную и нормальную автаркию, но и безопасность от милитаристической борьбы со стороны отсталых организаций...
Книга «Курс поллитической экономии». М., 1923
.jpg)
В Октябрьской революции Богданов не увидел начало будущего совершенного жизнеустройства. Автор гравюры: В. Фаворский
Законы новой совести
Новая культура неизбежно вырабатывает свои руководящие нормы поведения людей. Высшая культура означает высшие нормы...
Не должно быть стадности.
...К стадности относится всякое стихийно-пассивное подчинение социальной среде... Стадность толпы, группы, организации порождает борьбу против того, кто пытается быть не стадным. Нередко толпа в паническом настроении бешено набрасывается на того, кто ему (стаду – ред.) не поддаётся и пробует внести сознательность в её действия или вообще не идёт по её линии.
Случалось также наблюдать у отсталых рабочих, что при забастовке на одной фабрике бастующие не позволяли никому из своих поступать на другие работающие фабрики, потому что для стадного сознания это ощущается как убыль общей силы...
...Стадная единица ничего не прибавляет к коллективу, кроме своей механической силы, и при этом увеличивает её инерцию. А это может быть полезно, пока движение целого идёт по установившейся прямой линии, но неизбежно вредно в наиболее важные моменты движения на его исторических поворотах.
Стадность – это стихийный зародыш коллективизма, она несовместима с его высшею осознанною формою.
Не должно быть рабства.
Рабство, авторитарность заключается в слепом подчинении высшей индивидуальности или в требовании такого подчинения. Вопрос об этом рабстве, не внешнем, а внутреннем, есть вопрос об отношении рядовых членов коллектива к вождям и вождей к ним.
Необходимость единства, решительности и быстроты коллективных действий в боях социальной борьбы ведёт к тому, что массы часто должны по доверию следовать за своими вождями, не имея времени контролировать, даже ясно осознать их директивы. Но в каждом данном случае это должно быть только доверием к испытанной компетентности, не превращаясь в преклонение перед авторитетом, плюс ко всему – оно требует последующего осознания и проверки: только тогда оно может сохранить характер товарищеского отношения, свободного от рабско-авторитарных элементов.
Из этого ясно, что подчинение по доверию допустимо вообще только в сфере действия, но не в области мысли. В выработке идей и в их усвоении время всегда есть. И тот, кто здесь слепо идёт за высшей индивидуальностью, тот по существу не отличается от религиозных последователей любого из пророков прошлого.
Раб тот, кто отдаёт человеку или частице коллектива то, что принадлежит всему великому коллективу, – свою волю и разум...
Сила авторитарности в том, что она организует, и в этом она даже выше индивидуализма. Но её организованность в основе своей ещё стадна, а возможность развития вся сосредоточивается в высшей личности или господствующей группе. База развития узка и не способна к расширению, а развитие жизни рано или поздно требует его – и тогда рамки рабства, авторитарности должны быть разорваны или становятся мертвящими оковами для жизни.
Книга-сборник «О пролетарской культуре. 1904–1924». Л.- М., 1925
.jpg)
Универсальным «архимедовым рычагом» решения многих проблем новой власти были: винтовка – человек с ружьём. «Классом исторического момента» называл учёный армию. «Момент» растянулся на 70 с лишним лет. История милитаризованного государства была не чем иным, как историей казарменного коммунизма. Автор гравюры: В. Фаворский
Малоизвестные письма
А. В. Луначарскому
19 ноября 1917 года
...Не вижу ничего смешного в том, часто нелепом, но почти всегда вынужденном, что у вас делается. Трагизм вашего (то есть большевиков – ред.) положения не только вижу, но думаю, что вы-то видите его далеко не вполне, попробую даже выяснить его по-своему.
Корень всему – война (война 1914–1918 гг. ред.). Она породила два основных факта: 1) экономический и культурный упадок: 2) гигантское развитие военного коммунизма...
...Вся система государственного коммунизма есть не что иное, как ублюдок капитализма и потребительского военного коммунизма, – чего не понимают нынешние экономисты, не имеющие понятия об организационном анализе...
Социалистическая рабочая партия в России была раньше большевистская. Но революция под знаком военщины возложила на неё задачи, глубоко исказившие её природу. Ей пришлось организовать псевдосоциалистические солдатские массы (крестьяне, оторванные от производства и живущие на содержании государства в «казарменных» коммунах). Почему именно ей? Кажется, просто потому, что она была партией мира, идеала солдатской массы в данное время.
Партия стала рабоче-солдатской. Но что это значит? Существует такой тектологический закон: если система состоит из частей высшей и низшей организованности, то её отношение к среде определяется низшей организованностью. Например, прочность цепи определяется наиболее слабым её звеном, скорость эскадры – наиболее тихоходным кораблём и пр. Позиция партии, составленной из разнородных классовых отрядов, определяется её отсталым крылом. Партия рабоче-солдатская есть объективно просто солдатская.
И поразительно, до какой степени преобразовался большевизм в этом смысле. Он усвоил всю логику казармы, все её методы, всю её специфическую культуру и её идеал.
Логика казармы, в противоположность логике фабрики, характеризуется тем, что она понимает всякую задачу как вопрос ударной силы, а не как вопрос организационного опыта и труда... С соответствующей точки зрения решаются все программные и тактические вопросы...
А культура... Ваше отношение ко всем другим социалистам: вы всё время только рвали мосты между ними и собой, делали невозможными и всякие разговоры и соглашения; ваш политический стиль пропитался казарменной трёхэтажностью, ваши редакции помещают стихи о выдавливании кишок из буржуев...
Это пролетариат: нет, это грубый солдат, который целуется с товарищем по казарме, пока пьют вместе денатурат, а чуть несогласие – матерщина и штык в живот. Я в такой атмосфере жить и работать не мог бы. Для меня товарищеские отношения – это принцип новой культуры...
Ваша безудержная демагогия – необходимое приспособление к задачам собирания солдатских масс; ваше культурное принижение – необходимый результат этого общения с солдатчиной при культурной слабости пролетариата. Чёрные годы реакции огрубили его, затемнили его сознание. Так, ещё два года назад рабочие Москвы... приняли искреннее участие в черносотенном немецком погроме... И в экономическое положение рабочих въелась фальшь, искажение: они на 3/4 на содержании у государства, все их прибавки идут из казначейства, чего не станет отрицать ни один экономист.
А идеал социализма? Ясно, что тот, кто считает солдатское восстание началом его реализации, тот с рабочим социализмом объективно порвал, тот ошибочно считает себя социалистом и идёт по пути военно-потребительского коммунизма, принимая карикатуру упадочного кризиса за идеал жизни и красоты. Он может выполнять объективно-необходимую задачу как нынешний большевизм, но в то же время он обречён на крушение, политическое и идейное. Он отдал свою веру солдатским штыкам, и недалёк тот день, когда эти же штыки растерзают его веру, если не его тело, – здесь действительный трагизм.
Я ничего не имею против того, что эту сдачу социализма солдатчине выполняет грубый шахматист Ленин, самовлюблённый актёр Троцкий. Мне грустно, что в это дело ввязался ты, во-первых, потому что для тебя разочарование будет много хуже, чем для тех; во-вторых, потому что ты мог бы делать другое, не менее необходимое, но более прочное, хотя в данный момент менее заметное дело, – делать его, не изменяя себе. Я же останусь при этом, другом деле, как бы ни было утомительно одиночество зрячего среди слепых...
Был бы рад, если бы ты вернулся к рабочему социализму. Боюсь, что случай упущен. Положение часто сильнее логики.
Привет. Твой Александр.
Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, ф. 259, оп.1. д. 57, л. 1–11.
Открытое письмо тов. Бухарину
Уважаемый товарищ, с большим опозданием, находясь за границей, я прочитал Вашу статью... в которой мне посвящено так много внимания («Правда» от 22 ноября 1921 года). Но так как дело идёт там о вопросах не одного дня и даже не одного года, то ответ мой не рискует быть запоздалым.
...В январе 1918 года... я писал, что перед нами развёртывается не начало социализма, а военный коммунизм, и что в рабоче-солдатском (рабоче- крестьянском) блоке реальная программа не может идти дальше того, что допускается интересами более отсталой его части, то есть крестьянской... Теперь эти мысли, кажется, перестали быть ересью. Но основная ересь – в оценке мировой революции, которая, на мой взгляд, и Европу ещё не может повести дальше государственного капитализма (а об этом постоянно говорили тогда печать и руководители Советской России – ред.) и теперь остаётся...
Не это ли Вы называли моим «меньшевизмом»?.. Те лидеры меньшевизма, которых я знаю, все были и остались в этом вопросе согласны с Вами, а не со мной. Обо мне меньшевики писали, что я «правее» их. Мне же казалось, что выводы объективно полученного исследования разве только меньшевикам простительно оценивать на такой манер – по старой марксистской логике. Здесь же нет вопроса о том, «правее» я или левее, а только прав или неправ. Разве марксисты критиковали утопистов потому, что стояли «правее» и считали тех слишком «левыми»?..
Вы приписываете мне такие заявления: «Да, Вы делаете то, что нужно делать. Но я буду в стороне от этого грязного дела». Вы, очевидно, имеете в виду наши частные разговоры. В обмене шутками среди лёгкого спора могли встречаться и подобные выражения, но Вы как будто забыли, что у нас с Вами были и вполне серьёзные разговоры и разве в них шла речь о «грязных» делах? И разве они были бы возможны, если бы Вы полагали, что я считаю Ваше дело «грязным»? Я слишком уважал Вас до сих пор, чтобы допустить такую мысль. Вы просто забыли...
Нет, Ваше дело я считал не «грязным», а трагичным, ведь нём много крови и грязи, но разве без них бывают революции? К нему прилипло больше крови и грязи, чем требовалось его сущностью, но винить в этом некого: виновата наша историческая отсталость и неподготовленность, виновата безмерная тяжесть задачи, беспримерная жестокость бедствий, стихийно поразивших нашу страну. Трагизм в том, что на плечи исторически самого юного рабочего класса русского пролетариата история возложила самое непосильное, невиданно огромное бремя – задачи, далеко выходящие из границ его собственной классовой природы.
Здесь – великая опасность. Я надеюсь и думаю, что есть вполне объективные для этого основания и что Вы не потеряете ни ваших голов, ни даже власти... Но... Вы очень страшно рискуете потерять нечто иное... Вы, товарищ Бухарин, являлись до сих пор типом живого идеализма Вашей партии... мне кажется, что это «нечто» уже стало разворачиваться.
С искренним желанием как можно больше ошибиться в своих опасениях и с товарищеским приветом, остаюсь А. Богданов.
10 декабря 1921 год, Лондон
Центральный партийный архив ИМЛ при ЦК КПСС, ф. 259, оп. 1, д. 60, л. 4–7
Ещё в главе «Наука - политика - практика»:
«Одиночество зрячего среди слепых»
Забытые мысли «неполноценного марксиста» (извлечения из некоторых работ и из переписки Александра Богданова)