Всё побеждает любовь
Все счастливые семьи счастливы одинаково... Так ли уж прав был классик? Во всяком случае, семья, о которой мы хотим рассказать вам, была счастлива очень по-своему. В её мирное существование, полное нежности и тепла, постоянно вплетался острый сквозняк страха.
И неудивительно: мало у кого есть такие могущественные враги, каких нажили себе эти двое. Ведь своей любовью они бросили вызов не просто родным и близким – они бросили вызов Системе!
История любви русского учёного-математика Виктора Петровича Маслова и вьетнамской студентки Ле By Аннь – история светлая и трагическая одновременно. И не только потому, что смерть отняла молодую женщину у мужа и детей. С самого начала обстоятельства жизни этой семьи были таковы, что, узнав о них, невольно думаешь: «Как же надо было любить друг друга, чтобы всё вынести – и остаться вместе!»
На третьем этаже физфака промелькнуло прелестное создание, грациозное – принцесса-золушка, и я сделал вид, что иду в том же направлении. Она меня заметила. Взглянула как-то счастливо, весело и беззаботно. Просто и приветливо даже. Иностранка.
В её же памяти запечатлелось следующее: красивый, очень хорошо одетый... Но самое удивительное – она подумала: «Это – ОН!»
Так встретились студентка физфака МГУ из Вьетнама и русский профессор.
«Через несколько месяцев после первого чудного мгновения её близкие друзья познакомили меня с Аннь. Ей хотелось учиться математике. Постепенно Аннь начала мне нравиться, незаметно меня стало притягивать к ней.
Она рассказала немного о своей жизни. Жила в деревне, в партизанском районе. Было голодно. В 17 лет вступила в Коммунистическую партию. Я знал, что там принимали в партию за особые заслуги, в первую очередь за героизм.
Такая принцесса – тоненькая, нежная, красивая, и – деревня, голод, бомбёжки. Это поразило меня. Если искать момент, когда я полюбил, может, именно этот. Я потом говорил шутя: «Ты меня завлекла рассказами о деревне и твоей жизни. Если бы я знал, что ты дочка одного из азиатских лидеров и внучка князя...»
Про то, чья она дочь, ей и другим её согражданам говорить было запрещено. Для отвода глаз она была приписана к посольству соседней страны, откуда родом была её мать. В деревне же Аннь жила из идейных соображений. А княжескому титулу деда она вообще не придавала значения, сказала мне как-то: «Мой дедушка работал князем».
Кто её отец Виктор Павлович узнал, когда Аннь вдруг бесследно исчезла. Встревожившись, обратился в отдел кадров МГУ, где и услышал: вьетнамская студентка уехала домой, её отец встречается с Брежневым. Тогда, по фамилии, профессор догадался, что её отец Ле Зуан, первый секретарь ЦК партии трудящихся Вьетнама.
Это многое объясняло в предыдущих и последующих действиях Аннь. Не только как вполне самостоятельный боец партии, стоявшей на страже народных традиций (а любовь к европейцу во все времена считалась во Вьетнаме предательством, изменой родине!), как подлинная патриотка своего социалистического отечества, но и как любящая и любимая дочь своего отца, она чувствовала себя обязанной вытравить, изжить, пересилить возникшее в ней и нараставшее с каждым днём чувство к русскому. Она проклинала себя за это и даже помышляла о самоубийстве. Мысль о неминуемой тяжёлой и заслуженной расплате терзала её.
Решиться на такой брак – это был для неё больший подвиг, чем все героические поступки во время войны.
.jpg)
Виктор Павлович Маслов со своими детьми – Антоном, Таней и Леной. 1985 год
Обосновывая свои страхи перед будущим, она говорила:
– Это замужество вредит партии, а ради партии отец пойдёт на всё. И я его понимаю. Это может ослабить его авторитет. Если его не будет, партии будет плохо.
Да, русский зять – это дополнительный минус Ле Зуану. Мало того, что он сам непролетарского происхождения, так ещё породнился с русскими, тем самым как бы дав зарок проводить просоветскую политику.
Страхи Аннь были отнюдь не беспочвенны. Существовал определённый порядок. О наличии отношений вьетнамского гражданина или гражданки с советским человеком наши чиновники секретно сообщали в их посольство. Оттуда шёл запрос о якобы пропаже данного лица, и оно доставлялось милицией в посольство, откуда с двумя провожатыми выдворялось на родину, а там – отправлялось в лагерь перевоспитания. Были случаи, когда лицо по дороге сбегало. Но его всё равно находили.
Читатель вправе удивиться: а почему, собственно?
Ну, когда речь шла о браках с капиталистами, это понятно: чуждая идеология, то, сё... А здесь-то – свои, можно сказать, братья!.. А как же дружба навек?..
А вот как. В Советском Союзе по тайной договорённости с руководством Китая, Албании, Вьетнама и, возможно, некоторых других стран не оформляли браки граждан этих государств с иностранцами. Правда, существовал закон, согласно которому браки с иностранцами у нас оформлялись на общих основаниях. Но был и другой, отменявший предыдущий: если существует международное соглашение, то действует оно, а не закон.
.jpg)
Она и Он – Ле By Аннь и Виктор Маслов
Причём письменных соглашений на этот счёт не было, только устная договорённость, нигде не зафиксированная. Так что всё зависело от ситуации, точнее – от прихоти политической конъюнктуры. При Хрущёве, например, браки с вьетнамцами оформлялись. При Брежневе, когда между двумя странами установились по-настоящему братские отношения, такие браки были запрещены. Только один брак и был заключён – тот, о котором речь.
Двое против двух государств, их нравов и их законов. Что за странный парадокс – нарушение законов во благо самым чистым порывам души? Это становится возможно лишь в том случае, когда законы противоречат человеческой природе, самому естеству человеческому, когда государство объявляет незыблемым что-то противоестественное.
Выдающийся учёный-математик, чей метод Маслова применяется столь широко, что ему посвящена специальная рубрика в американском реферативном журнале, Виктор Павлович впервые в жизни использовал своё влияние на исполком академгородка Троицка, что под Москвой.
Нашёл неформальный подход к тем, кто заключает браки не на небесах, а на земле. Но и при наличии «своих людей» требовалось разрешение посольства. Обратиться же за ним – выдать себя, что автоматически включало отработанный порядок действий.
Аннь догадалась, как следует поступить. Она попросила посольство дать ей разрешение на выполнение работ по хоздоговору. Дали. Правда, из обычной осторожности поставили печать без подписи. Но если перевернуть бумагу вверх ногами и осторожненько обрезать текст, остаётся гербовый лист с печатью. А если есть печать, никто уже не смотрит, там ли она поставлена. И можно печатать нужное разрешение, хотя бы от атташе посольства.
Это был труднейший слалом – обходить неисчислимое множество «ворот», сооружённых двумя государствами на пути двух своих граждан к семейному счастью, – государств, которые, как известно, строили общество всеобщего счастья и благоденствия.
Ле Зуану о заключении брака сообщили только после рождения в молодой семье первого ребёнка – дочки Лены. Он пришёл в неописуемую ярость. Тут же, за неуплату членских взносов, Аннь исключили из партии. И только после рождения второй дочери, Тани, родственники, видимо, поняв, что ничего уже не изменишь, приехали знакомиться. Все, кроме тестя.
Однако тесть тоже смягчился – во Вьетнаме был принят закон, в соответствии с которым браки с иностранцами при определённых условиях (именно тех, которым полностью отвечал брак его дочери) уже не запрещались.
Возможно, сыграли здесь свою роль и выводы, к которым пришёл некий «эксперт по любви», посланный по личной просьбе Ле Зуана распоряжением секретаря ЦК КПСС Суслова. Виктор Павлович вспоминал: «Мы жили с Аннь на даче, в лесу, круглый год в полной изоляции. Души друг в друге не чаяли. Таяли от любви. Как в тумане... Мы были одни во всём мире. Так думалось. Но оказывается, в это время не дремал и эксперт, заглядывал в окна, анализировал. Результат был доведён до сведения отца: любовь настоящая».
Сразу после опубликования закона Аннь позвонила её подруга, любившая немца из ГДР:
– Аннь, мы тебе памятник поставим! Ты наша героиня! Ты пробила такую стену. Я так рада, что твой отец на себе, на своей семье испытал, как нелеп и жесток закон, запрещающий браки. А теперь уже ты твоими руками уничтожила жестокий закон. Я так счастлива за тебя, за себя, за всех нас!..
Дальше была милая, уютная семейная жизнь, с её заботами и радостями, со смешной привычкой младшей дочки говорить вместо «тапочки» – «пяточки», с весёлыми подтруниваниями друг над другом (например, Виктор Павлович любил пугать старушку няню, что выпишет из Вьетнама любимого Анниного слона, поставит в гараж и будет ездить на нём на работу, а няня в ужасе грозилась: «Уйду, уйду от страму!»), с лыжными походами и совместными поездками различной дальности: на конференцию во Владивосток и за детским кефиром...
Но в ящике стола хранился документ, составленный Аннь ещё в 1978 году, когда дочка была только одна: «Если меня перебросят вместе или без дочери в наше посольство, то это будет сделано насильно, помимо моей воли, какие бы заявления от моего имени ни делало посольство. Я хочу жить со своим мужем и хочу, чтобы он воспитывал нашу дочку».
И зловещим символом показался ей подарок отца, присланный с родины, – панцирь и скелет огромной черепахи. Она сказала мужу, что этих черепах полагается дарить парой – они не живут друг без друга, умирают сразу. И потому две черепахи – символ долгой и счастливой совместной жизни, а одна – плохой знак. И добавила: «Ведь отец знает традиции...» Страх не ушёл, он затаился...
Беда грянула в 1981 году. При родах третьего ребёнка Аннь – 29-летняя цветущая женщина – умерла от кровотечения. Умерла при странных и запутанных обстоятельствах в родильном доме 4-го Главного управления на улице Веснина. Того самого 4-го управления, где лечилась вся партийная элита и про которое в народе ехидно говорили: «Полы паркетные, врачи анкетные». Куда ехать никак не хотела и куда попала в результате цепи роковых случайностей.
.jpg)
Omnia vincit amor
Среди прочих странностей поражают и такие: уголовного дела по факту смерти не возбудили. Мужу разрешили приблизиться к Аннь лишь на минуту, сразу после смерти.
Больше не подпускали к ней. Кремировали только через 10 дней (забальзамированную), без всяких объяснений. То ли тайно приезжал отец, то ли ждали, что приедет, а он не смог. Прах, не показав мужу даже урны, отправили, вопреки закону, во Вьетнам.
Во Вьетнам хотели отправить и детей. Старших чудом удалось отстоять. А вот младший, Антон...
После долгого мучительного сопротивления Виктор Павлович был вынужден дать разрешение на то, чтобы сына перевезли во Вьетнам на два года. Однако его вернули обратно через три года и под чужой фамилией – Нгуен Ан Хуан. Визит преследовал определённую цель – брат должен познакомиться с сёстрами, а потом вместе с бабушкой уехать. С мальчиком приехала няня-вьетнамка, которую он звал мамой, а её мужа – папой.
Видимо, не без влияния этой няни Антон панически боялся родного отца, не давал даже взять себя за руку. Через некоторое время бабушка вызвала Виктора Павловича для беседы. Сказала примерно следующее: ну вот, мы его привезли. Теперь вы сами видите: он вас ненавидит, прижиться не может. Забираем обратно. Пишите разрешение.
К тому времени В. П. Маслов стал академиком, действительным членом АН СССР. Его избрали, несмотря на прямой запрет ЦК КПСС. Уже в высшем научном звании Виктор Павлович начал хождение по инстанциям, дабы заблокировать выезд своего ребёнка. Ходил долго – и безрезультатно. И наконец решился на отчаянный шаг: выкрал сына и увёз его и девочек в глухую деревню.
В тревоге и надежде проводит он там счастливые, несмотря ни на что, дни в обществе своих детей, наконец-то нашедших друг друга. (Надо ли добавлять, что Антон мгновенно подружился с отцом?)
Ждёт ответа на своё письмо, адресованное на самый верх – М. С. Горбачёву, только что ставшему генсеком: «Я не в силах ещё раз расстаться с сыном, которого мы так ждали с моей дорогой и несчастной женой».
Академик знал, что через профессора Анатолия Громыко, сына министра иностранных дел, письмо передано по назначению. Судя по тому, что мальчика не стали разыскивать, он понял: обращение возымело действие.
...Маленькая Таня Маслова на вопрос: «Какая сказка тебе нравится?» отвечала: «Про маму. Какая-нибудь про маму». Годы идут. Скоро Таня будет совсем взрослой. У неё появятся дети. А потом и внуки. И когда-нибудь она расскажет им сказку про свою маму – нежную, красивую принцессу Аннь и её верного рыцаря – храброго и доброго Виктора, победившего страшное чудовище без глаз и сердца, которое кое-кто ещё называет «ум, честь и совесть нашей эпохи». Победившего без меча и копья, без автомата и бомбы, только с помощью волшебной силы, имя которой – Любовь.
Дайджест по кн.: О. Мартынов (В. П. Маслов). Безоружная любовь (М., 1989) и материалам прессы
Ещё в главе «Семья — дом — отечество»:
Всё побеждает любовь
Петербург, каким его увидел парижанин (перевод рукописи)
МОСКВА... MOSCOW.. Как её представляют американские школьники