Тот, кто идёт впереди гусей
Разнообразие превосходств, а не соотнесение со средним или адаптация к нему – вот наша цель.
Конрад Лоренц
Взлохмаченная грива волос, ниспадающая борода, мохнатые брови... Кем был этот старик, бродивший в окрестностях австрийской деревни Альтенберг, в тридцати километрах от Вены?
За стариком, словно отряд бойскаутов, неизменно следовала стая гусей, их «вожак» то шёл впереди, страстно жестикулируя, похожий на утку, бьющую крыльями по воде перед тем, как взлететь, то подолгу задерживался у водоёмов, мирно беседуя с саламандрами. Утомившись, он ложился на землю и засыпал.
Проходил час-другой, его спутникам наскучивал продолжительный отдых: они желали двигаться дальше или получить горсть зёрен, и тогда птицы будили старика. Вперёд! Марш! И он снова занимал своё место во главе процессии. Время от времени «вожак» останавливался и делал перекличку, одобрительно бормоча или ласково выговаривая отставшим, а потом потихоньку двигался дальше. Два километра в час. Так ходят гуси. В роще его ожидала встреча с четой белок, тотчас взмывавшей на невысокую ветку. Недолгая беседа. И отряд снова двигался в путь. Бородатый «вожак» лучится тихой радостью.
Кто же он всё-таки – безумец, колдун или Пан, достигший преклонных лет, а может быть, Орфей на восьмом десятке, только без флейты и без арфы? Нет, не угадали, этот старик в рабочей блузе и резиновых сапогах – один из крупнейших учёных нашего столетия.
Конрад Лоренц. Профессор, директор знаменитого немецкого Института физиологии поведения научного общества Макса Планка, удостоенный множества международных премий, в том числе Нобелевской – по физиологии и медицине, член четырёх не то пяти академий и т. п. Да-да, этот чудак, который сидит на корточках, ползает на четвереньках, беседует с гусями – один из основателей революционного учения, носящего имя «этология».
А что это собственно такое, этология? Не более и не менее как наука, определённым образом использующая некоторые уроки теории эволюции для анализа поведения животных и... человека, который, что бы ни говорили, также принадлежит к оным. Неужели ещё есть люди, которым удаётся создать свою науку?
Началось это увлечение очень рано, в пятилетием возрасте. Отец учёного, известный врач и друг императора Франца-Иосифа (Конрад Лоренц родился в 1903 году), подарил ему саламандру с условием, что он отпустит её через неделю. Прекрасно, договорились. Но зверушка, к счастью, за это время принесла приплод. Конрад, верный данному слову, вернул свободу мамаше, но воспитал детей в вивариуме. Так родилось призвание.
.jpg)
Кто не знает, что агрессивность – условие выживания?
Саламандра, прелестный роман для детей младшего возраста, – больше и не требуется, чтобы покорить ребёнка. А Конрад – сказать вам правду? – навсегда остался мальчишкой, не устающим удивляться и задавать природе вопросы.
Почему всё же серый гусь, в жизни не видевший лисицу, знает, что это рыжее мохнатое существо готово съесть его при встрече? И почему щенок, птенец, крольчонок или дитя человеческое вызывают у взрослого врождённое желание опекать малыша, а также реакцию (типа «ой, какой миленький!») всегда позитивного характера? И почему все животные, и шимпанзе в частности, нападают на тех своих собратьев, в которых замечают отличные черты, к примеру, на обезьяну, перенёсшую полиомиелит, чьё поведение кажется странным? И почему, почему...
Господи, сколько загадок задаёт природа детям и старикам с молодой душой. Таким, как профессор Конрад Лоренц. Он смеётся, как мальчишка, вместе со всеми своими девятью внуками, когда в саду, где они обедают, утка пощипывает его за ногу или ворона взгромождается ему на голову, а сорока в это время крадёт блестящую ложку. И дед объясняет внучатам, о чём поведали утка и ворона и почему эта мошенница сорока такая воровка.
Добрый дедушка Конрад – автор гигантских научных трудов – перечитал тонны книг, предавался наблюдениям и опытам с поистине маниакальным терпением и решил, что если у животных есть врождённые инстинкты, то они должны быть и у людей.
Возьмите поцелуй, разве он не похож на кормление из клюва? А если вы приносите букет цветов вашей хозяйке – разве не для того, чтобы умилостивить её или в знак ритуального установления мира? А почему спортсмен поднимает руку в знак победы и подпрыгивает, как павиан, одолевший соперника? Скажем по-простому: человек, животное, вне всякого сомнения, «высшее», подчиняется тем же законам природы, даже если он предпочитает происходить от Жан Жака Руссо, а не от целаканта или обезьяны, и пользуется правами демократии, и участвует в муниципальном голосовании, выбирая своих выдающихся самцов, которые станут во главе групп (все животные на свой лад проводят аналогичные выборы).
И тем не менее люди наследуют от своих предков-животных определённое количество схем, врождённых компонентов поведения, раньше называвшихся инстинктами.
.jpg)
Вооружённый мудростью, доброй толикой гения и мужеством, Лоренц набрасывается на своды законов, закованных в броню гуманистического идеализма. Действительно, если среда – это ещё не всё и должна уступить часть территории инстинкту, действующему рационально и благодаря врождённым механизмам, передаваемым по наследству и формирующимся в ходе эволюции, то приходится признать, что инстинкт не зависит от воспитания, от общественного влияния и опыта.
Это положение имеет несколько следствий, из которых первое, трудно перевариваемое для интеллектуального истеблишмента, – отрицание мифа равенства между индивидуумами и утверждение, что человеческие существа не рождаются с равными талантами и возможностями. Прогресс человечества опирается на сам факт этого неравенства. Свободные, но неравные – таким бы должен быть наш девиз: разнообразие превосходств, а не соотнесение со средним или адаптация к нему – вот наша цель.
С любимым снегирём на плече и с гусем в должности учителя, Лоренц добавляет: «Настаивая на равенстве возможностей, мы пришли, в духе псевдодемократической неразберихи, к убеждению, что способность к использованию возможностей одинакова у всех и что из всякого можно сделать что угодно. Отрицая, что между людьми существуют врождённые различия, выдвинули постулат о том, что можно всё обусловить. Но это не так».
В самой знаменитой своей книге «Агрессивность», появление которой наделало много шуму, Лоренц продемонстрировал, что у всех видов живых существ агрессивность есть основной врождённый импульс в той же степени, как сексуальность, страх, голод и так далее. И без неё – никакой жизни.
Всякий организм последовательно навязывает себя в ущерб среде, на которую наступает. Лоренц идёт дальше: эта агрессивность – условие выживания общества. Нивелировать, уравнять, обусловить означало бы обречь на уничтожение вкус к риску, дух инициативы и соревнования, чувство чести, волю к совершению поступков, вкус к борьбе и даже само желание жить.
«А война? Как вы с ней справитесь?» – возмутятся пацифисты. Разве защита и иллюстрация врождённых компонентов поведения не скрытое восхваление иных принципов поведения, вызывающих отвращение? Нет, отвечают Лоренц и его приверженцы, так как не существует агрессивности вне верности тому, что люди называют для себя ценностным, нет уважения без иерархии.
В доказательство тому: ни одна социальная связь не существует, к примеру, у сельдей, лишённых агрессивности и каких бы то ни было семейных отношений. «Но я не сельдь!» – энергично протестует гуманист. «К счастью, – негромко отвечают этологи, – вы ближе к волку или же к оленю...»
.jpg)
Слава вперёд смотрящему!
Слава вперёд идущему!
Путь наш – из настоящего
К светлому Грядущему!
(Из песни)
Мы можем представить себе, какой философский спор поднялся благодаря этологам как таковым и Конраду Лоренцу в частности в нашей культурной атмосфере.
Настоящий интеллектуальный терроризм счёл себя вправе подняться на приступ. Во имя равенства он дошёл до того, что воспитывает детей группами, вне родительских связей, чтобы выпускать серийных людей для коллектива. Результаты ужасающие. Ребёнок лишается душевных привязанностей или, за неимением родителей, находит им замену, ведь он запрограммирован, тут уж ничего не поделаешь, на то, чтобы создавать эти человеческие связи.
Кроме того, у животного, так же как у человека, все эти инстинкты ритуализированы, что не даёт им прибегать к крайностям. Бык, побеждённый соперником, удаляется от стада и предоставляет командовать победителю; волк, предчувствующий поражение, покоряется, что механически включает у наиболее сильного врождённый механизм торможения, и т. д. и т. п.
Так же и человек ритуализирует свои порывы и поступки: вспомним военные ритуалы устрашения, парады (сравните церемонии открытия Олимпиад); взаимные заверения (рукопожатие, да, все знают, какой смысл вкладывают в него главы государств); медицинские традиции (самая комичная из них – невозможность прочесть рецепт); погребальные, парламентские, связанные с приёмом пищи и сотни других. Ритуал регламентирует нашу человеческую жизнь, и мы ориентируемся в своём поведении именно на поведение животных. Это унизительно? Напротив, весьма обнадёживающе! Опасность возникает тогда, когда мы начинаем считать, что можем безнаказанно нарушать законы природы.
Спокойно и неумолимо они мстят за себя, и давайте не удивляться, что труды Лоренца имеют философскую и моралистическую подкладку, которую он множество раз выявлял: «Каждое поколение должно заново создавать равновесие между поддержанием традиции и разрывом с прошлым».
Однако в настоящее время этот механизм нарушен и мы вошли в полосу смертельной вялости. По этому поводу Лоренц пишет: «Чувства человечности, которые должен испытывать каждый из нас в отдельности, противостоят интересам вида в целом... Убеждение, возведённое в ранг религии, в том, что все родились равными и что пороки преступников появляются из-за недостатков воспитания, так что вина за преступления лежит на педагогах, способствует исчезновению понятий добра и зла, а также тому, что преступники проникаются к самим себе глубокой жалостью и считают себя жертвами общества».
Слепое разрушение иерархий, утрата необходимой агрессивности, перенаселение и нарушение демографического равновесия, загрязнение среды, поведенческие стрессы, разбазаривание природных ресурсов, уравниловка, инфантилизация взрослого, который из-за своей безответственности в конце концов соглашается воспринимать самого себя как иждивенца, – Лоренц раздаёт удары направо и налево: направо – против рационалистов, которые претендуют на объективное познание и управление миром, налево – против идеалистов, толкующих о человеческой природе без учёта того, что она отражение иной природы, уроки и законы которой мы последовательно уничтожаем.
И какую же цену рискует заплатить человек, продукт культуры, за забвение того, что он ещё и продукт природы? Непомерно большую!
По материалам журнала «Диалог»
Жан Ко (Франция)
Перевод с французского Елены Лившиц
А я бы ещё добавил (из Юрия Ряшенцева):
И злобный тигр, и кроткое дитя
так схоже плачут, пробуя проснуться!..
За этим сном бессовестно следя,
каких миров рискуем мы коснуться...
Ещё в главе «Земля - человек - небо»:
РОССИЯНЕ НЕ ЛЫКОМ ШИТЫ, или МЫ ЕЩЁ ДАДИМ ФОРУ МЕЖДУНАРОДНОМУ СТРАХОВОМУ БИЗНЕСУ
В мыслях о спасении живого (Посильное прочтение сугубо научной работы Юрия Чайковского)
Тот, кто идёт впереди гусей