Тия
Дорогой читатель, маленькая новелла, что ждёт Вас сегодня в нашей «Шкатулке с секретом», таинственна и прекрасна. И написана удивительным человеком. Он был не только автором замечательных романов, которыми зачитывалось не одно поколение; но главное – практически ценою своей жизни спас для нас те книги, из которых впоследствии составилась Государственная библиотека им. Ленина – наша «Ленинка»...
Мы не можем поблагодарить этого человека лично – он ушёл из жизни почти полвека назад. Но можем помнить. И чем лучше будем мы помнить всех, кто щедро отдавал свой талант, свои силы и даже самоё жизнь на благо родному городу, родной стране – тем больше шансов, что не поглотит Время этот город, эту страну... эту планету.
А расскажет Вам о нашем авторе литератор и историк, давний друг журнала «Социум» Станислав Айдинян.
***
Почти вся жизнь писателя Анатолия Корнелиевича Виноградова (1888–1946) прошла в Москве, хотя родился он в имении Гончаровых, в Полотняном Заводе, и крёстной матерью его была Е. Д. Гончарова, родная племянница Н. Н. Пушкиной-Ланской.
Но потом отец его, Корнелий Никитич был переведён в Москву и стал преподавать во Втором городском училище на Большой Знаменке. Вместе с ним в Москву переехала и вся семья. Как пишет в автобиографии А. Виноградов, в столичном городе родители надеялись дать детям – ему и сестре Нине – приличное образование.
Семья Виноградовых поселилась в Бабьегородском переулке. На лето выезжали в Тарусу, где до сих пор на горе над святым «серебряным» источником стоит их большой деревянный дом.
Анатолий посещал Первую мужскую гимназию на Волхонке. Ещё со школьной скамьи его потянуло в тишь музейных залов, и он с 1909-го по 1912 год бесплатно помогал библиотекарю Н. Н. Бабарыкину в Московской Румянцевской библиотеке при музее – той самой, которой после революции суждено было стать центральным книгохранилищем страны.
А. Виноградов не оставлял библиотеку и в годы учёбы на философском отделении историко-филологического факультета университета. Потом, с 1912 года, с согласия директора, профессора И. В. Цветаева, тогда возглавлявшего музей, стал младшим библиотекарем.
Только Первая мировая война заставила его расстаться с Румянцевским музеем. Он был призван на фронт санитаром, прошёл всю войну, был контужен. За спасение многих раненых и за храбрость был удостоен Георгиевских наград. После возвращения, уже в 1918 году, Анатолий Корнелиевич Виноградов был избран научным секретарём Румянцевского музея.
В хаосе и неразберихе революции, когда не хватало буквально всего, в диком холоде, при неработающем отоплении, среди заиндевевших книг будущий писатель упорно продолжал работу по реформированию музея, превращению его в центральную библиотеку страны. Позже, в 1921 году, он стал директором этой библиотеки, но спустя несколько лет был вынужден оставить работу: ещё в 1919-м Анатолий Корнелиевич заболел туберкулёзом – пожертвовал своим здоровьем ради спасения бесценных книжных сокровищ...
Удивительно, что именно в том же тяжком 1919 году написана им новелла «Тия» – изящная миниатюра из жизни древнего Египта. С этой новеллы началась вся историческая проза А. К. Виноградова. Потом были такие широко известные книги, как «Три цвета времени», «Осуждение Паганини», «Чёрный консул»... Не опубликованная при жизни писателя «Тия» – скорее поэтическая легенда, нежели историческое произведение.
Созданная в смутное время начала века, как бы на стыке символизма и реализма, эта маленькая новелла, будто провидя все грядущие смуты, предупреждает нас: забывать нельзя! А мы, спасая от забвения «Тию», добавим: нельзя, чтобы затерялось даже самое малое из наследия Художника. Ибо навеки умрут тогда его герои. Оборвётся нить. И тяжкий песок Безвременья занесёт всё вокруг.
.jpg)
ТИЯ
I
Во времена девятой династии, в правление фараона Аменхотепа III, у старого врача Анориса умерла единственная дочь Тия. Так захотел Создавший небо и тайну горизонта, так повелел Отмеривший дни и часы.
В установленные сроки Тию положили в гроб из дерева семилетней акации, срубленной в стране «Ступеней». Заиграли арфы. Впереди процессии плясали девять карликов. Позади, кроме Анориса, шли: старая мамка Каясса, молодой воин Фанес и подруга Тии, хорошенькая Нурхит.
На западном берегу Нила была уготована гробница из белого камня, весьма прочного, обложенного кирпичом, – выделки вечной.
II
Но не вся целиком ушла Тия из жизни. Ибо остался след её имени на губах у нескольких из живущих и образ её в памяти их глаз и ушей.
Бывало, скажет старуха Каясса: «Тия любила цветы тампакка, Тия любила плоды анеффэ». Или, бывало, старый Анорис, склонившись над Вавилонскими письменами, вдруг шепнёт: «Тия», – и тогда возвращалась Тия из страны Неподвижного Часа, где ходят безгрешные по прекрасным Путям.
И говорила Каясса: «Вот слышу я её лёгкую поступь на пёстрых циновках... Разве не Тия поёт на кровле?..». И говорил сам с собою Анорис: «Вот я слышу её голос: шалунья дразнит ворчливую Каяссу. Разве не Тия выбежала на площадь Красных Ослов и высматривает, влюблённая, воина Фанеса, милого жениха?..».
Так оживала она каждый раз, когда на губах и в мыслях живущих воскресало созвучие: «Тия». Ибо написано клеевыми чернилами и обведено краской на свитке папируса, что кладётся на грудь покойника в день его погребения: «О вы, оставшиеся на земле, любящие жизнь и ненавидящие смерть, мне ничего не надо от вас, кроме дуновения уст ваших. Ибо жизнь мёртвых – в произнесении имени их».
III
И ещё жила Тия в мыслях у Фанеса: Тия смеётся, высоко подняв голову и по привычке слегка зажмурив глаза, как от солнца. Тия бросает в него в саду цветком тампакка и убегает, приплясывая... Тия ревнует его к Нурхит – что за мысль несуразная? – Так оживала Тия в душе у Фанеса.
Но вот умерла старуха Каясса и немного убавилось жизни у Тии. А потом умер старый Анорис, и ещё убавилось жизни у Тии. Зато прожила она немногим больше семнадцати секунд на похоронах у Анориса, так как за гробом шёл Фанес и вслушивался в песнопение карликов, плясавших впереди.
Карлики пели: «О, назовите меня дуновением уст ваших. Это ведь так нетрудно для вас. Для этого не надо бежать и делать глубокие вздохи. Нет в этом для вас и расходов. Назовите меня... Назовите меня...».
И пока Фанес шептал: «Тия, Тия», а карлики докончили песню словами: «Ибо жизнь мёртвого в произнесении имени его», – Тия ожила на целых семнадцать секунд и шла рядом с Фанесом за гробом Анориса и, хотя было не время и не место, шепнула на ухо Фанесу: «Милый мой, мой возлюбленный!».
Так живут мёртвые в мыслях живых.
.jpg)
IV
Настал день, когда воин Фанес отправился в поход против дикого племени Данга. Он оставил тридцать колесниц у подножья гор, а сам же поднялся по пути, где не было проложенного следа, у края пропасти в две тысячи локтей глубины. И внезапно вонзилась в его правый глаз стрела, пущенная чёрной рукой. И Фанес свалился в пропасть.
Так захотел Отмеривший дни и часы. И во время его падения, длившегося девять секунд, ярким светом вспыхнула жизнь Тии: Тия кружилась в быстрой свадебной пляске всё быстрей, вдруг остановилась, громко сказала: «О мой возлюбленный, мои руки обнимают тебя!», – и отдалась Фанесу. И вдруг оба умерли.
И долго потом не жила Тия.
V
И только уже в царствование Аменхотепа V, как-то летним вечером на мосту (но не в Мемфисе, а в городе Анхэ) ожила Тия на короткий срок в облаке золотистой пыли. Это сгорбленная продавщица благовоний, с лицом тёмным, как спина носорога, безобразная, состарившаяся Нурхит, сказала, обращаясь к соседке: «Вон идёт девушка и смеётся, подняв кверху лицо и сощурив глаза от заходящего солнца. Она похожа на одну из подруг моей весны, на которой хотел жениться красавец-воин, убитый в походе против племени Данга».
И безобразная Нурхит задумалась, уставившись на проходивших верблюдов. И прожила в это время Тия целых четыре секунды. Но скоро и Нурхит умерла.
VI
Шли годы. Заносило песками источники, города, деревни, могилы (между прочим, погиб и город Анхэ, о котором теперь не знает почти никто). И много сменилось длинных династий. Вероятно, нет в живых никого, кто мог бы произнести имя Тии. И если затеряется написанное здесь, тогда уже навеки умрёт Тия, и нельзя будет поправить беды.
Хоть Вы, если Вы любите жизнь и ненавидите смерть, сделайте что-нибудь для неё. Ей ничего не надо от Вас, кроме дуновения уст Ваших. Никакого напряжения воли. И уж, разумеется, никаких расходов. Шепните только её имя, чтобы могла ожить хотя на десятую долю секунды Тия, дочь врача Анориса.
И не опасайтесь, что я просто выдумал Тию и что шёпот уст Ваших будет смешон и напрасен. Нет. Тия действительно жила в Мемфисе, во времена IX династии и умерла ранней весной в царствование Аменхотепа III, как этого захотел Отмеривший дни и часы.
В оформлении материала использованы рисунки художника В. Степанова