Стиляга
Прошлым летом мы со знакомым агрономом брели по ржаному полю.
И вот я заметил один резко выделяющийся из массы ржи колос. Он был выше всех остальных и гордо покачивался над ними.
– Смотрите, – сказал я агроному, – какой мощный, красивый колос! Может быть, это какой-нибудь особенный сорт?
Агроном безжалостно сорвал колос и протянул мне:
– Пощупайте: в этом красивом колосе нет совсем зёрен. Это колос-тунеядец, он берёт влагу и всё прочее от природы, но не даёт хлеба. В народе его называют пустоколоска. Есть и цветы такие в природе – выродки. Они часто красивы на вид, но не плодоносят и называются пустоцветом. Так вот и этот колос...
– Колос-стиляга! – воскликнул я.
– Как вы сказали?
– Стиляга, – повторил я и рассказал своему спутнику следующую историю.
.jpg)
В одной из школ был литературный вечер старшеклассников. Когда окончилась деловая часть, объявили танцы. В дверях зала показался юноша. Он имел изумительно нелепый вид: спина куртки ярко-оранжевая, а рукава и полы зелёные; таких широченных штанов канареечно-горохового цвета я не видел даже в годы знаменитого клёша; ботинки на нём представляли собой хитроумную комбинацию из чёрного лака и красной замши.
Юноша опёрся о косяк двери и каким-то на редкость развязным движением закинул правую ногу на левую, после чего обнаружились носки, которые слепили глаза, до того они были ярки.
Пришелец стоял и презрительно сощуренными глазами оглядывал зал. Потом он направился в нашу сторону. Когда он подошёл, нас обдало таким запахом парфюмерии, что я невольно подумал: «Наверное, ходячая реклама ТЭЖЭ». (Трест «Жиркость» – организация, ведавшая в то время парфюмерно-косметической промышленностью. – Прим. ред.).
.jpg)
– А, стиляга пожаловал! Почему на доклад опоздал? – спросил кто-то из нашей компании.
– Мои вам пять с кисточкой, ответил юноша. – Опоздал сознательно: боялся сломать скулы от зевоты и скуки... Мумочку не видели?
– Нет, не появлялась.
– Жаль, танцевать не с кем.
Он сел. Но как сел! Стул повернул спинкой вперёд, обнял его ногами, просунул между ножками ботинки и как-то невероятно вывернул пятки: явный расчёт показать носки. Губы, брови и тонкие усики у него были накрашены, а причёске «перманент» и маникюру могла позавидовать первая модница Парижа.
– Как дела, стиляга? Всё в балетной студии?
– Балет в прошлом. Отшвартовался. Прилип пока к цирку.
– К цирку? А что скажет... княгиня Марья Алексеевна?
– Княгиня? Марья Алексеевна? Это ещё что за птица? – изумился юноша.
.jpg)
Все рассмеялись.
– Эх, стиляга, стиляга! Ты даже Грибоедова не знаешь!..
В это время в зале показалась девушка, по виду спорхнувшая с обложки французского журнала мод. Юноша гаркнул на весь зал:
– Мума! Мумочка! Кис-кис-кис!
Он поманил пальцем. Ничуть не обидевшись на такое обращение, девушка подпорхнула к нему.
– Топнем, Мума?
– С удовольствием, стилягочка!
Они пошли танцевать.
– Какой странный юноша, – обратился я к своему соседу-студенту. И фамилия странная: Стиляга. Впервые такую слышу.
Сосед рассмеялся:
– Да это не фамилия... Стилягами называют сами себя подобные типы, называют на своём птичьем языке. Они, видите ли, выработали свой особый стиль в одежде, в разговорах, в манерах. Главное в их стиле – не походить на обыкновенных людей. Стиляга знаком с модами всех стран и времён, но не знает Грибоедова. Он детально изучил все фоксы, танго, румбы, линды, но Мичурина путает с Менделеевым и астрономию с гастрономией. Он знает наизусть все арии из «Сильвы» и «Марицы», но не знает, кто создал оперы «Иван Сусанин» и «Князь Игорь». Стиляги не живут в полном и в нашем понятии этого слова, а, как бы сказать, порхают по поверхности жизни... Но посмотрите сами...
Я и сам давно заметил, что стиляга с Мумочкой под музыку обычных танцев – вальса, краковяка – делают какие-то ужасно сложные и нелепые движения, одинаково похожие и на канкан и на пляску обитателей Огненной Земли. Кривляются они с упоительным старанием в самом центре круга.
.jpg)
Оркестр замолчал. Стиляга с Мумочкой подошли к нам. Запах парфюмерии разбавился терпким запахом пота.
– Скажите, молодой человек, как называется танец, который вы танцуете?
– О, этот танец мы с Мумочкой отрабатывали полгода! – самодовольно объяснил юноша. – В нём шикарно сочетается ритм тела с выражением глаз. Учтите, что мы, я и Мума, первые обратили внимание на то, что главное в танце – не только движение ног, но и выражение лица. Наш танец состоит из 177 вертикальных брассов и 192 горизонтальных пируэтов. Каждый брасс или пируэт сопровождается определённой, присущей данному брассу или пируэту улыбкой. Называется наш танец «стиляга це-дри». Вам нравится?
– Ещё бы! – в тон ему ответил я. – Даже Терпсихора в обморок упадёт от восторга, увидя ваши 177 брассов и 192 пируэта.
– Терпсихора? Кажется, так вы сказали? Какое шикарное имя! Кто это?
– Терпсихора – это моя жена.
– Она танцует?
– Разумеется. И ещё как! В пляске святого Витта она использовала 334 брасса и 479 пируэтов!
– Пляска святого Витта! Здорово! Как же я такого танца не знаю?
– Да что вы?! А ведь это сейчас самый модный танец при дворе французского короля Генриха Гейне.
– А я где-то слышала, что во Франции нет королей, – робко возразила Мумочка.
– Мума, замри! – с чувством превосходства заметил стиляга. – Не проявляй свою невоспитанность. Всем известно, что Генрих Гейне не только король, но и французский поэт.
Гомерический хохот всей компании покрыл эти слова. Стиляга отнёс его в адрес Мумочки и смеялся громче всех. Мума сконфузилась, покраснела и обиделась.
– Мумочка, не дуйся. Убери сердитки со лба и пойдём топнем «стилягу це-дри».
Мума деревянно улыбнулась, и они снова принялись за свои кривляния...
– Теперь вы знаете, что такое стиляга? – спросил сосед-студент. Как видите, тип довольно редкостный, а в данном случае единственный на весь зал. Однако находятся такие девушки и парни, которые завидуют стилягам и мумочкам.
– Завидовать? Этой мерзости?! – воскликнула с негодованием одна из девушек. – Мне лично плюнуть хочется.
Мне тоже захотелось плюнуть. И я пошёл в курительную комнату.
***
От редакции. Так кончался знаменитый фельетон в 1949 году. Однако, как писалось в тогдашней прессе, «критики и читатели указали автору фельетона на то, что он не вскрыл истоки зла, не показал, как вырастают в среде советской молодёжи отдельные типы с извращёнными вкусами и взглядами на жизнь. Д. Беляев учёл эти замечания». В результате появился новый вариант фельетона, под названием «Стиляги», опубликованный в газете «Литература и жизнь» в 1958 году.
Главной героиней здесь стала Мумочка, она же Маша Дроздова, дочь большого и уважаемого работника, Петра Семёновича Дроздова, он же друг комсомольской юности Петька Дроздов. Действие развивалось по классической схеме: вечно занятый, очень ответственный (кстати, совершенно непонятно за что!) папа, глупая, слабохарактерная мама – и капризная, избалованная дочка, считающая, что ей всё позволено, не желающая учиться и проводящая время в компании стиляг-парней в кафе и ресторанах. И, разумеется, закономерный финал – суд:
«В суде Машу спросили:
– Когда, где и как вы познакомились с подсудимым?
Это был рассказ страшный и печальный (?! – Ред.) о вечеринках, ресторанах, пикниках с выпивкой...
– Скажите, свидетельница Дроздова, у подсудимого нашли оружие. Вы знаете, где он достал его?
...Стиляга вскочил с места и, впившись оловянным взглядом в Машины глаза, прошипел: Мума, помни: «Честь и дружба!».
Эти святые слова в устах подлеца прозвучали как кощунство. Маша крикнула:
– Будь ты проклят со своей честью и дружбой!
На суде она рассказала всё.
.jpg)
Между прочим, что именно рассказала Маша-Мума суду, равно как и преступление, совершённое стилягой, читателям остались неизвестны. Все кошмары им предоставляли додумывать самим. Да никто, пожалуй, особенно и не задумывался: раз стиляга – значит, есть за что судить! И точка! Сказано же: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст!». Зато подробно рассказывалось о терзаниях и переживаниях старого комсомольца Петьки Дроздова, перемежающихся воспоминаниями о его боевой юности. Кончался фельетон прочувствованными словами убитого горем отца:
«Почему вопросы коммунистической морали, этики, вопросы семьи, быта, воспитания детей не находят должного места ни в планах наших, ни в протоколах?.. По-че-му?!»
Ну, как в планах – неизвестно, а в протоколах место нашлось. В милицейских. Материал для них обильно поставляли так называемые комсомольские рейды по танцплощадкам, вечерам отдыха и просто по вечерним улицам. Отлавливали стиляг.
Распарывали ножницами узкие (или слишком широкие – в зависимости от моды!) брюки, заставляли плачущих девчонок стирать с лица косметику, выволакивали из залов танцующих «не как положено»... А потом отводили в милицию. Попадётся добродушный дежурный, пожурит и отпустит с миром. А нет – так оформят честь по чести протокол («Появление в общественном месте в неподобающем виде...») и отправят его по месту учёбы или работы. И скажи спасибо, если только выговором по комсомольской линии отделаешься. Бывало и хуже...
И напрасно пытались отдельные робкие голоса заступиться за стиляг, внушить Петру Семёнычу Дроздову со товарищи, что во все времена молодёжь одевалась и танцевала не так, как старшее поколение. Напрасно писал в 1964 году «Курьер ЮНЕСКО»:
«В наши дни почти на всех языках мира есть специальные слова или выражения, обозначающие подростков, поведение и вкусы которых настолько отклоняются от нормы, что возбуждают подозрение, если не тревогу. Это «тедди-бойз» в Англии, «нозем» в Нидерландах, «раггары» в Швеции. Французы называют их «блузон нуар», южноафриканцы – «цоци», австралийцы – «боджи». В Австрии и ФРГ это «хальбштаркер», на Тайване – «тау нау», в Японии – «мамбо бойз» или «тайодзуку», в Югославии – «тап-кароши», в Италии – «дисколи», в Польше – «хулиганы» или «бикиняши», в Советском Союзе – «стиляги».
Однако нельзя полагать, что каждый «тедди-бойз» или «блузон нуар» действительно является несовершеннолетним правонарушителем. Эти названия часто вводят в заблуждение. Было бы несправедливо думать, что всякий подросток, которому нравится рок-н-ролл или эксцентричная манера одеваться, находится на пути к тому, чтобы стать преступником или уже является таковым. Взрослые слишком часто прибегают к слову «правонарушитель» для того, чтобы выразить возмущение вкусами и склонностями молодёжи» (Из статьи Уильяма Кварацеуса «На опасной тропе»).
...Прошли годы. Много лет. Целая жизнь. У Петра Семёныча Дроздова взрослые внуки. Они ходят в «Макдоналдс», жуют американскую жвачку и крутят для деда по видику фильмы с Мерилин Монро и Марлоном Брандо. Они носят джинсы, майки с иностранными надписями и самые невероятные причёски. И Пётр Семёныч не видит в этом никакого криминала. Разве что иногда поворчит по-стариковски, а потом махнёт рукой, улыбнётся и отхлебнёт из высокого стакана кока-колы – той самой, за преклонение перед которой было покорежёно столько ребячьих судеб...
В общем, как сказал ещё в начале семидесятых Василий Аксёнов: «Двадцать лет им понадобилось, чтобы понять, что кока-кола – это просто лимонад и ничего больше».
Дмитрий Беляев
Ещё в главе «Шкатулка с секретом»:
Стиляга