Символ нашего общества
Огромный, подёрнутый желтоватой дымкой лунный пейзаж, уходящий к горизонту. Сомнамбулические типажи, медленно бродящие среди безжизненных холмов, и ползущий по дальнему склону одинокий бульдозер. Приторно-сладкий, проникающий во все поры запах гнили и разложения. Два десятка гектаров особой зоны, не подчиняющейся законам естественной природы. Перевёрнутый мир, доступный лишь избранным – местным сталкерам.
В кольце помоек
Вокруг Москвы расположено около сотни свалок бытовых и промышленных отходов. Занимают не одну сотню гектаров территории. Трудно сказать, сколько мусора там свалено, но количество исчисляется в миллионах тонн. Проблема свалок – проблема всех мегаполисов. Но наше положение усугубляется тем, что катастрофически не хватает денег на утилизацию отходов, не предвидится сколь-либо значительных инвестиций на строительство специальных перерабатывающих заводов.
В Москве ежегодно образуется до 10 миллионов тонн отходов, из них бытовых – около 2,5 миллиона тонн. Предприятие «Экотехпром» имеет две свалки, которые в достаточной степени оборудованы, имеют нормальные подъездные пути. Но проблема в том, что многие предприятия по вывозу отходов, а также промышленные предприятия предпочитают пользоваться несанкционированными свалками. Это позволяет им избежать лишних платежей. При этом вопросы охраны окружающей среды волнуют их меньше всего.
Кольцо помоек вокруг города катастрофически сжимается. Ещё немного, и ситуация может выйти из-под контроля, грозит вылиться в очередной экологический взрыв, последствия которого трудно предсказуемы.
Оазис вечного застоя
Здесь, в особой зоне между Домодедовом и Подольском, в руинах гниющего мусора, идёт своя повседневная, будничная жизнь. Никакие природные или политические катаклизмы не нарушают её размеренности и замкнутости. Своеобразный оазис вечного застоя, уголок стабильности с запахом разлагающейся падали.
Здесь свои лидеры и аутсайдеры, философы и циники, мечтатели и прагматики. Своя особая шкала ценности человеческой жизни и социальная иерархия. Ступени этой иерархии определяются жирностью мусорной кучи, которую контролирует обитатель зоны. Всё как в большой жизни, только более устойчиво и стабильно. Потрясений здесь не любят и не хотят.
– А вот и Качок пошёл, – говорит мой провожатый, указывая на выползшего из какой-то фанерно-жестяной норы здорового мужика лет сорока. – Раньше грузчиком работал, пока совсем не спился. Мужик он сильный, с характером. Он у нас на участке главный. Самое лучшее из того, что находим, достаётся ему и бабе его.
«Я протестую...»
Мой добровольный гид Семён говорит, что ему 47 лет и в прежней жизни работал сторожем на складе. Потом его несправедливо осудили, обвинив в преступлении, которое не совершал. После срока он потерял жилище, работу не нашёл. И оказался здесь, на свалке.
– Я не босяк, – гордо заявляет Семён. – Я протестую против несправедливости мира.
Наверное, придумывает. И про сломанную молодость, и про несправедливость. Но уже настолько свыкся со своими фантазиями, что и сам верит.
Он уверенно ведёт меня одному ему ведомыми тропинками. Показывает жилища обитателей. В основном это фанерные постройки с незатейливой обстановкой: некое подобие постели из лохмотьев, ржавые кастрюли, коптилки, примус. Стены оклеены портретами вождей и фотографиями голых женщин.
Будущее поколение будет жить на помойке
Рабочий день начинается с раннего утра, когда вереница машин привозит свежий «товар». Сразу же начинается разгребание куч в поисках съестного. Находят колбасу, сыр, старые консервы, хлеб. Здесь у продуктов нет срока давности, и всё идёт в ход. Иногда хочется побаловаться свежим мясом, и тогда начинается охота за местными голубями. Охотятся при помощи мышеловок, которые находят тут же, на свалке.
Следующий объект поиска – всё, что имеет хоть некоторую ценность. Это и книги, и предметы обихода. В общем, всё, что при минимальной очистке и обработке можно продать. А деньги нужны для того, чтобы купить выпивку. Именно с выпивкой здесь самая большая напряжёнка. И потому она мерило всех ценностей.
Для упрощения процесса здесь существует своеобразный «общак». Всё добытое свозится к Качку. Он сортирует товар и снаряжает гонцов. Далеко ездить не приходится. Покупатели сами приезжают к свалке. И там же расплачиваются. Иногда сразу водкой. Здесь уже давно устоявшиеся коммерческие связи. Покупатели и продавцы хорошо знают друг друга и стараются поддерживать честные отношения.
Сколько людей постоянно живёт на свалке, Семён точно не знает. Может, сто, а может больше. Есть даже несколько семейных пар. С детьми.
Я видел этих малышей, рождающихся в кучах мусора. Существ неопределённого пола и возраста с глазами глубоких стариков, дублёной, желтоватой кожей. Второе поколение этой странной коммуны...
.jpg)
Лицом к лицу лица не увидать. Автор рисунка: Г. Басыров
Россия – свалка...
Но что проблемы этих людей по сравнению с проблемой глобальной свалки, в которую превращается Россия. Тенденции таковы, что все мы можем разделить участь этих несчастных и свыкнуться с жизнью в ядовитых парах всеобщего разложения.
Как утверждают специалисты, с начала XX века в России накопилось 80 миллиардов тонн только твёрдых отходов и ежегодно к ним добавляется ещё по семь миллиардов тонн. А ежегодное количество бытовых отходов – 130-140 миллионов кубометров. Примерно 122 миллиона ежегодных отходов – токсичные и особо токсичные вещества.
Многие свалки расположены в экологически уязвимых регионах (например, в бассейне Чёрного и Азовского морей) и постоянно отравляют реки, почву, подземные воды. При сжигании попадают в атмосферу. Со всеми вытекающими последствиями.
А по всей России только девять специализированных заводов. Они способны переработать всего около четырёх процентов всех отходов. И даже при их заводской переработке большая доля отравы попадает при сжигании в атмосферу.
Между тем существует федеральная программа «Отходы», но для её осуществления требуется более триллиона рублей на период 1996–1998 годов. А пока таких денег нет – страна задыхается от тлеющих могильников человеческой жизнедеятельности...
Кто доживёт до преклонного возраста?
У очередной конуры на свалке двое вцепились в кусок брезента. Идёт вялая перебранка.
– Пусти, падла, я же первый нашёл, – беззлобно шипит мужик на бабу в засаленном ватнике. Та в конце концов уступает. Понимает, видно, что добыча всё равно пойдёт в «общак».
Как уверяет меня Семён, до серьёзных разборок дело почти не доходит. Слишком хрупкая грань между жизнью и смертью в этом мире. Убить конкурента, а потом зарыть в отходах здесь ничего не стоит. И никто не будет искать.
Здесь редко кто доживает до преклонного возраста. Многие умирают прямо на мусорных кучах. Тела их заваливают новыми отходами. И лишь изредка бульдозерист, выравнивая горку, натыкается на полуразложившийся труп.
Бесик Уригашвили
.jpg)
Ещё в главе «Земля - человек - небо»:
Символ нашего общества
Здесь «не устаканится»! Россия, Сибирь – далее везде...
Последний шанс. Можно ли ликвидировать «экологическую помойку»?