Нечто о героях февральской революции 1917 года
Что такое «Луна-Парк»? Это рай для дураков, ад для среднего, случайно забредшего туда человека, и – широкое, необозримое поле научных наблюдений для вдумчивого человека, изучающего русского дурака в его нормальной, привычной и самой удобной обстановке.
Приглядываюсь я к русской революции, приглядываюсь я – ой как много схожего в ней с «Луна-Парком» – даже жутко от целого ряда поразительно точных аналогий...
Но самое замечательное, самое одуряюще схожее – это «Чёртово колесо»!
Вот вам февральская революция, начало её, когда колесо ещё не закрутилось... Посередине его, в самом центре, стоит самый замечательный «дурак» современности – Александр Керенский и кричит он зычным митинговым голосом:
– Пожалуйте, товарищи! Давайте игру. Сейчас закрутим. Милюков! Садись, не бойся. Тут весело.
– Чем же весело?
– Ощущение весёлое...
– Да чем же весёлое?
– А вот как закружит, да как начнёт всех швырять к барьеру... Впрочем, ты садись в самый центр около меня – тогда удержишься. И ты, Гучков, садись – не бойся... Славно закрутим... Ну... все сели? Давай ход! Поехала!
Поехала.
Несколько оборотов «Чёртова колеса» – и вот уже ползёт... с выпученными глазами, тщетно стараясь удержаться за соседа, Павел Милюков.
– Взззз! – свистит раскрученное колесо, быстро скользит по отполированной предыдущими «опытами» поверхности Милюков – трах, и больно стукается о барьер бедняга, вышвырнутый из центра непреодолимой центробежной силой.
А вот и Гучков пополз вслед за ним, уцепясь за рукав Скобелева. Отталкивает его Скобелев, но – поздно... Утеряна мёртвая точка, и... оба разлетаются, как пушинки от урагана.
– А! – радостно кричит Церетели, уцепясь за ногу Керенского. – Держись крепче, как я. – Самые левые и самые правые летят, а мы – центр, удержимся...
Куда там! Уже оторвался и скользит Церетели, за ним Чхеидзе – эк их куда выкинуло – к самому барьеру, на «сей погибельный Капказ порасшвыривало».
Радостно посмеивается Керенский, бешено вертясь в самом центре – кажется, и конца не будет этому сладостному ощущению... Любо молодому главковерху. Но вот у ног его заклубился бесформенный комок из трёх голов и шести ног, называемый в простонаречьи – Гоцлибердан, — уцепился комок за Керенского, обвился вокруг его ноги, жалобно закричал главковерх, сдвинулся на вершок влево – но... для «Чёртова колеса» достаточно и этого!..
Заскрипела полированная поверхность, и летит начальник, или по-нынешнему «комиссар», «Чёртова колеса» вверх тормашками, не только к барьеру, а даже за барьер беднягу выкинуло, и грянулся он где-то не то в Лондоне, не то в Париже.
Расшвыряло; всех расшвыряло по барьеру чёртово колесо, и постепенно замедляется его ход. И почти останавливается оно, а тут уж – глядь! – налезла на полированный круг новая компания – и кричит новый «комиссар» чёртова колеса – Троцкий:
– К нам, товарищи! Ближе! Те дураки не удержались, но мы-то удержимся. Ходу! Крути, валяй! Поехала!!
– Взззз!..
А мы сейчас стоим кругом и смотрим – кто первый поползет окорачь по гладкой, полированной поверхности, где не за что уцепиться, не на чем удержаться, и кого на какой барьер вышвырнет.
Ах, поймать бы!
Из сборника «Осколки разбитого вдребезги». М., «Прометей». 1989 г.
Ещё в главе «Семья - нация - страна»:
«Кризис национальных отношений в СССР»: кризиснее не бывает
И свершилась великая революция...
Нечто о героях февральской революции 1917 года