Наброски мыслей о мышлении
Давно замечено, что люди гораздо чаще бывают недовольны своей внешностью, чем своим внутренним образом, в частности, образом своего мышления. «Уж чем-чем, а умом-то я не обижен, и, когда нужно, соображу, что к чему», – так приблизительно рассуждаем мы, оценивая свой способ мышления, который нам в общем-то не просто с чем-то сравнить и к которому мы привыкаем едва ли не с детства.
Мы срастаемся со своими мыслительными привычками, любимыми идеями и оценками, аргументами, которые обычно воспринимаются как убедительные. Можно ли перетряхнуть этот багаж, дать ему трезвую и непредвзятую оценку? Время от времени это полезно делать любому человеку.
В контексте же весьма драматической ситуации, в которой находится ныне советское общество, нужно, по-видимому, всерьёз задуматься над тем, всё ли хорошо в нашем индивидуальном и коллективном мышлении. Соответствует ли оно динамике времени? Каков должен быть в самых общих чертах новый стиль мышления?
Ответы на них, очевидно, предмет объёмных трактатов. Подступы же к ответам могут быть предприняты и в небольшой статье, притязающей лишь на пунктирное обозначение темы.
.jpg)
Три возраста мысли. Вид спереди. Автор рисунка: И. Смирнов
Спрос на интеллектуальный динамизм
Даже самый предварительный анализ и обобщение истории человеческого познания и культуры показывают, что перестройки интеллектуальной сферы возможны, что они случались в истории и принимали иногда весьма глубокий, радикальный характер. Таковой, например, была интеллектуальная революция XVI–XVII вв., сопровождавшая раннебуржуазные социальные революции.
В этот период возникли не только новые идеи, учения и теории, но были трансформированы основные структуры понимания человеком мира, общества и самого себя.
Изменились наука, искусство, мораль, социально- политическое мышление, изменилась даже наиболее консервативная из мыслительных систем – здравый смысл людей.
Выходит, происходящие сегодня процессы в стране, мире не беспрецедентны. В то время импульс интеллектуальному обновлению дали великие открытия в сфере естественных наук и пробуждающаяся новая философия.
Сегодня же этот импульс во многом связан с открытиями в ядерной физике (могущими, как оказалось, прервать саму жизнь) и необходимостью инвентаризации достаточно старой философии бытия. Если угодно, философии небытия, а отсюда и выживания.
Советский писатель Сергей Залыгин как-то заметил: «Раньше мы решали два уравнения – что такое хорошо и что такое плохо. Ими вся мировая литература и эстетика и занимались. Теперь появилось новое уравнение: что такое Ничто».
Увы, именно под тенью этого Ничто и происходит нынешняя переоценка практически всех социальных ценностей. В прошлое ушёл эффект постоянства и постоянности природной среды, легко адаптирующейся к изменениям в производственной деятельности людей.
Осталось далеко позади и стабильное, основанное на традиционных уложениях общество. Между тем многие из оценок, представлений, понятий, входящих в наш привычный мыслительный набор, таковы, будто ничего не меняется.
Мы всё ещё никак по-настоящему не можем сказать себе: нужно заниматься делом, деланием жизни, исходя не из принадлежности к тому или иному строю, а из соображений целесообразности. Это значит – оптимальной жизнеобеспеченности: личностной, общественной, государственной, общечеловеческой.
.jpg)
Мозговая атака. Автор рисунка: И. Смирнов
Шансы демократизации интеллектуальной жизни
Общеизвестна истина, что динамичные, способные к постоянному самообновлению формы мышления могут существовать лишь при достаточно высоком уровне демократического устройства общества. Вне этого условия все забывают традиционные, малочувствительные к инновациям структуры общественного сознания, в советских условиях несвободные, по крайней мере, от двух видов страха.
Различного рода бюрократия и «секъюрократия» страшится утратить в процессе демократизации власти места, данные ей, как говорили некогда на Руси, на кормление. А всех остальных тревожит медлительность перемен, половинчатость решений сверху, незастрахованность от движений вспять.
Впрочем, существует и третий вид страха – страх свободного, самостоятельного мышления. Во многом страх неумения, отлучённости и отученности жить своим умом.
Бытуют даже исторические и философские концепции, объясняющие всё это особенностями тысячелетней исторической судьбы России: печать византийской традиции догматической книжной учёности; тяжелейшие последствия для духовной жизни двухвекового монголо-татарского завоевания; деспотические формы правления; крепостное право, приучавшее огромные людские массы к холопству мысли.
Так это или иначе, однако самое примечательное состоит в том, что идеалы и нормы независимого, творческого мышления отнюдь не доминируют даже в так называемой интеллигентной среде. Кто-то заметил, что настоящий свободный человек тот, который не замечает, что он свободен.
До этого состояния нам ещё далеко (да на такой абсолют пока никто и не замахивается). Причина не в надстройке старого образца, а в базисе. За прошедшие пять лет перестройки было много разговоров о плюрализме мнений, мыслей и так далее. Дело же измеряется всё ещё весьма скромными масштабами.
Может ли быть иначе? Плюрализм, что бы ни говорили, возможен лишь как отражение, следствие плюрализма экономического. Мы же ещё только-только начинаем отходить от гранитного монолита неплюралистической государственной собственности. (Но ведь на одном столбе верёвки не протянешь!)
Однако есть и причины другого свойства, связанные с особенностями, внутренне присущими мыслительному процессу как таковому.
.jpg)
Автор рисунка: В. Багорад
Идеалы и идолы мысли
Новые формы мышления не могут появиться в головах людей в готовом виде, подобно тому как во всеоружии и в расцвете сил вышла из головы Зевса богиня мудрости Афина. Они обозначаются в разрозненных, незрелых, преходящих проявлениях его и лишь со временем приобретают некую отработанность.
Новое мышление как бы возникает вместе со своими «строительными лесами», которые впоследствии будут отброшены, но без которых оно просто не появится на свет. Кто полагает, что нетривиальные идеи, принципы и нормы преподносятся в готовом и ясном виде, просто заблуждаются.
Известно, что старые формы мышления глубоко вплетены в наш образ жизни и действия, в привычные оценки, в используемый нами язык. Объявление каких-то воззрений ошибочными ещё недостаточно для того, чтобы покончить с ними – первоначальная критика всегда находится сама во власти предпосылок того, что критикуется.
Поэтому не обойтись без предперестройки мышления – элементарно необходимого сомнения. Всё старое должно быть подвергнуто процедуре проверочного простукивания (подобно тому, как в Древней Греции статуи богов иногда простукивали молоточком, чтобы отделить настоящие от пустых внутри – идолов). Как показывает история интеллектуальных революций, рост критического сознания в этот период совершенно неизбежен и поэтому оно должно быть непременно социально легализовано.
В ситуациях ломки старого и выработки нового стиля мышления резко повышается роль критического анализа прошлого исторического пути. Уроки истории, как известно, помогают в оценке и выработке новых концепций и идей. Притязая на звание нового, мышление должно быть исторически обоснованным, стоять на уровне лучших традиций.
Причём стандартная героическая история тут мало чем может помочь, необходима также история ошибок и заблуждений, нереализованных по тем или иным причинам. Лишь реальная история (а в стране пока ещё многие архивы молчат, «в рот крови набрав») определит масштаб для столь необходимой оценки современности. Нужны демократизация истории, преодоление чуть ли не панической боязни собственного прошлого, отказ от многочисленных купюр, табу и тому подобного.
С точки зрения старых стандартов мышления, новые идеи могут представляться незрелыми и нерациональными. Однако даже те идеи (а их бывает большинство), которые впоследствии отвергаются, участвуют в формировании более адекватных форм нового мышления. Поэтому не пристало бояться некоторого эклектизма и частой смены идей в период интеллектуальных социальных перемен.
Разумеется, столкновение, соперничество различных воззрений, подходов может приводить к мировоззренческим конфликтам между людьми. До недавних пор было весьма типичным настороженное отношение к подобным конфликтам, они искусственно сглаживались и маскировались.
Создавалась иллюзия единомыслия и благостного состояния духовной жизни общества. Но все мы, если так можно сказать, вдоволь нажились в бесконфликтной обстановке, которой, по сути дела, прикрывался интеллектуальный конформизм, догматизм и насаждение дутых авторитетов.
Что же есть в идеале (именно в идеале!) новое мышление, о котором так много разговоров и так мало внятных представлений. Не притязая на совершенство дефиниции, скажем: новое мышление – это прежде всего интеллектуальная форма отстаивания вечных общечеловеческих духовных ценностей, это защита (умноженная, удесятерённая) нравственных принципов, выработанных многими поколениями людей. Это вдруг (и не вдруг) понятая и прочувствованная ностальгия по Добру и Красоте, по Миру и Гармонии. Это осознанная надежда, что духовные начала в людях не прах и не тлен, а реальная сила (может быть, единственно реальная), способная удержать нашу планету на орбите живой жизни. Это вера в состоятельность человеческого сердца и разума.
Александр Тонин
Ещё в главе «Мышление - вера - нравственность»:
Наброски мыслей о мышлении
Духовное сердце России. Оптина пустынь в прошлом и настоящем