Край нищеты – оскудение генофонда
Все прогрессы реакционны, если рушится человек.
Андрей Вознесенский
Восстановлены данные переписи 1939 года, в своё время искажённые. В 1939 году в СССР было всего 167,3 миллиона жителей. Для сравнения: в 1912 году в России (без Польши и Финляндии) насчитывалось 155,2 миллиона человек; и, согласно прогнозам, к 1936 году население должно было вырасти до 247,2 миллиона человек.
Как оценивать национальное богатство?
Человек – двойственное, биосоциальное существо, но его биологическая сущность долгое время не принималась всерьёз во внимание. Более того, идеологизация науки в нашей стране привела к своеобразному оправданию приоритета социальности. Природная одарённость фактически отрицалась. В ходу были такие представления, как «кухарка может управлять государством», вместо одного «ненадёжного» авиаконструктора Туполева предлагалось воспитать сто тысяч преданных социализму Туполевых, и вообще советский человек при рождении – tabula rasa, чистая доска, на которой можно написать любую программу его жизни.
Попробуем разобраться в ситуации. Бесспорно, существуют признаки, одинаково формирующиеся под действием генов практически в любых совместимых с жизнью условиях среды. Их как раз легко наблюдать у имеющих идентичную генетическую программу однояйцевых близнецов – цвет глаз, форма черепа, носа, тембр голоса, походка, мимика, жесты и т. д.
Что касается характеристик, лежащих в основе социального поведения, то они в большинстве случаев несравненно более пластичны, то есть подвержены влиянию внешней среды. Однако нет таких признаков у человека, в становлении которых не принимали бы участия гены – косвенно или через промежуточные этапы.
Чтобы понять природу любого социально-биологического феномена, надо знать историю его эволюционного становления, уметь отыскивать в нём внутренние противоречия, только тогда мы сможем избежать догматизма абсолютной целесообразности. В качестве примера можно привести весьма популярную идею о бессознательном альтруизме животных, ставшем предтечей альтруизма человеческого, этики, отчасти культуры.
.jpg)
Автор рисунка: А. Делтув
Если и полагать, что социальная сторона человека доминирует над его биологическими особенностями, то это вовсе не означает, что она их «снимает». Нет, и новая и старая интегрированы в единую человеческую сущность. Появление лиц с диктаторскими наклонностями, равно как и конформистов, в конечном итоге отражает трансформацию в человеческий социум наследуемых форм поведения, формирующих иерархические системы, существующие в животном мире.
Генетическая программа человека не воспринимает и не хранит всю совокупность знаний, накопленных человечеством в ходе исторического развития. Для простоты изложения будем называть эту информацию культурным наследием.
Воспринимает и хранит его мозг человека, его память. Притом человеческая память не единственный хранитель культурного наследия. В наше время это и книги, и компьютеры, и магнитные ленты, и пластинки и т. п.
.jpg)
Автор рисунка: А. Безин
Между тем биологическая и информационная преемственность между поколениями обеспечивается непрерывным рядом половых клеток, передающих содержащуюся в генах программу, согласно которой развивается и живёт каждый индивид.
Ничего, кроме кода, по которому будут строиться нужные для жизни, в том числе и для соответствующего поведения белки, в этой программе нет. Поэтому вера некоторых людей в «гены исторической памяти», с помощью которых человек может, допустим, вспомнить в мельчайших подробностях охоту на мамонтов, которой занимались его далёкие предки, попросту наивна. Человек всегда рождается несмышлёнышем, а общество заботится о том, чтобы своевременно сообщить малышу всё необходимое для жизни среди людей. Однако характер восприятия всегда глубоко индивидуален.
Ведь, помимо однояйцевых близнецов, нет людей с полностью идентичной генетической программой. При всём огромном значении для человека роли внешней среды и, в частности, воспитания специфика генетической программы человека такова, что в одинаковых условиях она рождает индивидуумов, один из которых предпочитает свободу, тогда как другой – золотую клетку; один мечтает о синей птице, другой – о бройлере, а третий – сразу и о том, и о другом.
Вот почему мы хотим привлечь внимание к биологической стороне человека как личности. Высокоинтеллектуальная деятельность, богатая духовная жизнь, труд хлебопашца, плотника, слесаря, шофёра, отношения в семье, конфликт в троллейбусе или парламентские прения – все эти формы социального поведения базируются на работе многих (а не одного) генов.
Все они вкупе – плод длительной эволюции и отбора, сохраняющий в поколениях лучшие качества популяции, её золотой фонд. Вот почему национальным богатством, как полагают генетики, следует считать и совокупный генетический материал народа, или его генофонд.
«Красный террор» – с позиций генетики
В биологии отбор рассматривается в качестве фактора, способного изменить генофонд популяции. Всё зависит от числа погибших или не оставивших потомства индивидуумов.
Разумеется, важен не абсолютный показатель, а процентная доля от численности данной популяции. И конечно, следует учитывать, какая часть популяции обладала признаками, по которым шёл отбор. В Китае во время «культурной революции», как и у нас, террор был направлен чаще против наиболее активной, творческой, деловитой части общества.
Однако, по приблизительным оценкам, там погибло около 20 миллионов человек, то есть примерно два процента населения. При этом репрессии мало коснулись крестьянства. И, несмотря на чудовищные жертвы, можно считать, что генофонд китайского народа в целом не пострадал.
.jpg)
Постперестроечный крепыш. Соцген ослаблен
Совсем иная картина наблюдается в Советском Союзе. За период с 1918 по март 1953 года мы лишились не менее трети соотечественников, причём в первую очередь – самых ценных для воспроизведения генофонда индивидуумов. Здесь уже соображения об оскудении генофонда приобретают зловещую реальность.
Отбор есть отбор – гены исчезают практически безвозвратно. Значит, если отбор устранит из популяции данный наследуемый признак, – скажем, такой, как бесстрашие или жизненная активность, – или группу признаков, связанных между собой и служащих основой самых ценных для социума качеств, то шансы на их возобновление невелики.
В лучшем случае (поскольку всё же трудно представить себе окончательное исчезновение любого качества) восстановится разрушенное лишь через несколько поколений.
В связи со всем этим нельзя уйти от вопроса, что же может произойти со страной (1), если восстановление генофонда займёт несколько поколений. Сегодня катастрофическое нарастание кризисных явлений в нашем обществе стало очевидным. Такой ход событий объясняется многими причинами. Они достаточно хорошо освещены в печати. Но для полной объективности надо посмотреть на ситуацию ещё и глазами биолога.
Очевидно, что основной действующий и руководящий слой общества сформировался главным образом из детей тех, кто избежал репрессий. А это значит, что у власти, с точки зрения генетики, находится пассив общества (напомним, что речь идёт не о конкретных личностях, а о явлении в целом, оцениваемом со статистических позиций).
Доктор медицинских наук психиатр В. Лупандин исследовал наследственно обусловленные формы умственной отсталости в различных регионах страны. Вывод, к которому пришёл ученый, заставляет задуматься. В районах, где сталинские репрессии были особенно сильны, умственная отсталость у детей встречается как минимум в пять раз чаще, чем, например, в слабо пострадавшей Прикарпатской Украине. Очевидно, объясняя феномен, надо помнить, что уничтожению подвергался элитный слой крестьянства. Безземельных бедняков почти не трогали (среди них, кстати, умственная отсталость встречалась в три раза чаще, чем у крестьян, владевших землёй).
Обработка результатов с учётом математического моделирования привела В. Лупандина к неутешительным выводам. Последствия деструкции генофонда заметно скажутся на следующем поколении населения нашей страны. Должно возрасти число хворых на голову.
Мы имеем уникальный пример того, как социальные факторы, казалось бы, навсегда утвердившиеся в качестве позитивно ведущих в истории рода людского, пробудили к жизни негативные биологические факторы. И сегодня роковая последовательность предстаёт следующим образом: политические идеи – отбор – оскудение генофонда – замедление темпа социального прогресса популяции.
Марксизм и чувство собственности
Едва ли Сталин, проводивший свою политику под знаменем марксизма, преследовал столь далёкую цель, как вырождение ряда народов. Биологические результаты террора выступили здесь в качестве побочных следствий. Но возникает вопрос и об изначальной неверности самой марксистской теории советской модификации в том, что касается природы человека.
Я не обладаю достаточной подготовкой, чтобы анализировать каждый пункт марксистской теории с позиций биологии человека, но некоторые ошибочные положения очевидны.
Особый интерес представляет проблема чувства собственности у живых существ – от животных до человека. Отношение животных к своему – пище, гнезду, территории, детёнышам, самке – хорошо известно и должно заставлять задумываться. Оно формируется как специфическое поведение почти целиком на базе генетической программы. Самые яркие примеры такого поведения – создание запасов пищи и охрана территории.
Соловьиная трель предназначена не только для привлечения самки – своим пением соловьи предупреждают, что гнездовой участок уже занят, то есть стал собственностью данной пары. Однако гнёзда делают не одни птицы, а самые различные животные, начиная от насекомых и кончая человекообразными обезьянами. Кукушки не строят жильё, но интересно, что кукушата, только что вылупившиеся в чужом гнезде, сразу же стараются превратить его в свою собственность, для чего выталкивают оттуда птенцов подлинных хозяев.
Так обстоят дела у многих видов животных. А у людей? Пока у нас нет достаточно надёжных объективных критериев, которые бы доказали, что чувство собственности наследуемо. Однако нет никаких факторов, которые бы это опровергали. В моих рассуждениях, пожалуй, здравый смысл будет преобладать над профессионализмом. Но в данном случае только здравый смысл и позволяет делать какие-то выводы.
Хорошо известно, что социальное поведение человека во многом зависит от того, как он относится к собственности. Мы ведь знаем: человек, которому, скажем, жалко сжигаемый по распоряжению исполкома за ненадобностью старинный московский особняк, как правило, и в своём деле созидатель. Можно проецировать и другие его социальные черты, не правда ли?
Можно предположить, что собственность накапливалась в первую очередь в тех семьях, которые обладали соответствующим инстинктом, то есть наследуемой рачительностью. Полагаю, что не будь передача чувства собственности генетически обусловленной (я думаю, что в купцы, скажем, выбивались самые способные с этой точки зрения крестьяне), не закрепилось бы и его социальное наследование. Не закрепилось бы уже хотя бы потому, что свойства собственника, собирателя, копителя коррелируют, как говорят биологи, с такими качествами, тоже наследуемыми, как общественная активность, стремление к лидерству. (Вспомним, что у животных выживает, а следовательно, оставляет потомство чаще тот, кто сумеет защитить гнездо).
Едва ли можно сегодня рассуждать о генах собственности в том смысле, как о генах окраски глаз, формы крыльев и т. д. Скорее, речь идёт о наследуемых качествах, комбинации которых будут ориентировать человека определённым образом по отношению к собственности. Подобные качества в большинстве своём достаточно пластичны, и в тоталитарных условиях они могут быть подавлены. Однако это как раз то состояние человека, которое препятствует проявлению его биологической природы и, следовательно, создаёт ощущение несвободы. Когда давление исчезает или ослабевает, генетически детерминированное чувство собственности даёт о себе знать.
Всё происшедшее в нашей деревне за семьдесят лет показывает, что социалистическая общественная собственность в совхозах и колхозах оказалась совершенно неприемлемой именно для созидателей, людей активных. В этом кроется одна из главных причин – а по-моему, самая основная – наших неудач в сельском хозяйстве.
Те, кто внедряли единственно возможными в такой системе насильственными методами общественную собственность, и в первую очередь на землю, наивно полагали, что биологическую природу человека можно изменять как угодно. За это заблуждение теоретиков, вылившееся в преступления их последователей-практиков, нашей стране ныне отведена роль «страны дураков». Страны, в которой ждали урожайного года, а когда дождались, то поняли, что, оказывается, легче расплачиваться невоспроизводимыми национальными богатствами за чужой хлеб, чем убирать свой.
Приходится признать, что биологическое неравенство людей невозможно преодолеть никакими внешними воздействиями. И избавиться от нищеты генофонда можно, лишь сделав ставку на остатки элиты, которые сейчас объединяются в союзы потомков российского дворянства, купечества, крестьянства, на российское духовенство.
Из журнала «Знание – сила». Алексей Акифьев, доктор биологических наук
**
1 – 3десь следует учесть ещё и современную экологическую обстановку, а именно – уровень химического и радиационного загрязнения в нашей стране. Влияние этих факторов на генетический аппарат человека очевидно. А потому с горечью приходится констатировать, что генофонд нашего народа продолжает губиться и сегодня.
Ещё в главе «Человек - общество - природа»:
Край нищеты – оскудение генофонда