Князь Евгений Трубецкой. Гедиминович*? Философ!
Все стадии разочарований уже пройдены, кроме одной: народ должен ещё разочароваться в большевиках. Естественно сомнение: останется ли тогда в России что-либо не разрушенное, что ещё можно спасти? Я человек верующий, и для меня несомненно: святое духовное, что есть в человеке и в народе, не сгорает в огне, а выходит из него очищенным. Верю, что это будет с Россией...
Из письма к А. Ф. Кони
Князь Евгений Николаевич Трубецкой – необычная, одинокая фигура пространства философских исканий России начала XX века. Он никогда не был близок ни к марксизму, ни вообще к каким-либо революционным доктринам, соблазнявшим многих... Ему не мерещились зори грядущего духовного преображения России, не впадал он и в соблазн религиозных исканий. Словом, Трубецкой оказался чужд тому, что принято называть декадентством или модернизмом – в религии, философии, искусстве, политике: «новые веяния» не поколебали традиционные ценности, духовный строй его личности, воспитанный во многих поколениях его предков.
Евгений Трубецкой родился спустя два года после отмены крепостного права, но его детство прошло в обстановке, мало чем отличавшейся от той, что знакома нам по страницам «Войны и мира». В старинной подмосковной усадьбе Ахтырка, в огромном доме – архитектурный шедевр начала XIX века! – жизнь всё ещё не стронулась с места. Казалось, аристократический барский быт установился здесь на века: многочисленные сыновья князя, владельца имения, заведённым порядком определялись в Пажеский корпус, откуда выходили в лучшие гвардейские полки. Семейство Трубецких не избегло грустной судьбы российского дворянства – «упрощения быта»: Ахтырку пришлось продать «из-за расстройства дел».
.jpg)
Князь Григорий Николаевич Трубецкой (1873–1939), политик, дипломат, член Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917–1918 гг. Входил в состав правительства барона Врангеля. Один из редакторов эмигрантской газеты «Россия и Славянство»
Поколение Трубецких, к которому принадлежали братья Сергей (2) и Евгений, первым вступило на поприще науки и общественной деятельности. Вместо Пажеского корпуса выбор пал на юридический факультет Московского университета – юриспруденция представлялась для отпрысков старинного рода занятием более приемлемым, нежели философия, к каковой в аристократической среде всё ещё сохранялось настороженное отношение.
Даже «потомственная няня Трубецких», Феодосия Степановна, узнав о том, что её воспитанники всё-таки решили связать свою жизнь с философией, не могла скрыть разочарования и обиды: «Знаю эту вашу философию! Это значит – нет ни Бога, ни царя, ни няни. Нет, уж вы это оставьте! Вот у меня племянник был, ни за что пропал от этой философии. Уж сколько его отец ложкой по голове бил, а он всё своё. Всё опровергает; плохо жил, плохо и кончил».
Беспокойство няни имело серьёзное основание: юность будущих мыслителей протекала в тот период истории, когда «обязательный авторитет митрополита Филарета был внезапно заменён авторитетом Людвига Бюхнера». Е. Трубецкой впоследствии вспоминал: «Помнится, моя мать, с тревогою следившая за нашими умствованиями, внушала нам мысль, что нехорошо жить одним умом, надо жить больше сердцем, на что мой брат отвечал: «Что такое сердце, мама, это полый мускул, разгоняющий кровь вверх и вниз по телу».
Детскими болезнями лучше переболеть в раннем возрасте: тогда они протекают без осложнений, и в зрелости человек приобретает к ним устойчивый иммунитет. Переболев нигилизмом в гимназические годы, братья Трубецкие уверенно стали на «путь к истинной философии».
.jpg)
Княжна Марина Трубецкая с няней Феодосией Степановной
Хорошо известно, что творчество Евгения Трубецкого испытало сильное воздействие философии Владимира Соловьёва. С того момента, когда, читая в «Русском вестнике» «Братьев Карамазовых», гимназист Трубецкой заинтересовался главами из «Критики отвлечённых начал» (печатавшимися в журнале одновременно с романом), учение Соловьёва всё сильнее захватывало его личность. Это было заметно не только в ранних статьях по истории философии и церкви, но отражалось и на образе мыслей, чувствований, определяло его гражданское лицо.
Потомок древней фамилии Трубецкой и внук московского священника Соловьёв прошли разными жизненными путями, но духовное их родство несомненно: для них мир «созерцаний и умозрений» был ярче и реальнее мира окружающей действительности. Главный философский труд Е. Трубецкого «Миросозерцание Владимира Соловьёва» – не только до сих пор наиболее глубокий и обстоятельный разбор философии Соловьёва: в нём отчётливо выразились метафизические предположения и миросозерцание самого Трубецкого.
Русская культура породила странный тип философа: с одной стороны, погружённого в мистические созерцания, с другой – не только не сторонящегося мирских забот, но, напротив, энергичного общественного деятеля в самом широком смысле этого слова. Пусть литературоведы спорят, послужил ли Соловьёв прототипом Алёши Карамазова; но дело в другом: Достоевский как художник почувствовал появление именно этого типа, ярко воплотившегося впервые именно в Соловьёве, уже в ранние годы пришедшем к убеждению, что теперь «время не бегать от мира, а идти в мир».
.jpg)
Князь Николай Сергеевич Трубецкой (1890–1938), ярчайший учёный-лингвист, один из теоретиков пражского лингвистического кружка, профессор Венского университета, один из главных теоретиков евразийства
В связи с разговором о Трубецком интересно отметить и то, что его предшественник Соловьёв сравнил свою публицистику с монашеским послушанием, необходимым отвлечением от молитвы для расчистки территории монастыря от мусора. Образ монаха-послушника очень точно передаёт существо русских «философов-общественников» П. Струве, С. Булгакова и Трубецкого – особенно последнего.
Он счёл для себя невозможным уклониться от активной общественной борьбы в тот период истории, когда решалась судьба страны и народа, хотя ему и трудно было найти единомышленников в партиях, выступивших на арену политической жизни России после 1905 года. Поначалу с немногими близкими людьми Трубецкой составил небольшую «партию мирного обновления», затем вместе с ними вошёл в партию Народной свободы. Союз с кадетами, невзирая на «метафизическое разномыслие», был оправдан общностью ближайших целей.
Будучи глубоко религиозным, церковным человеком, мечтающим об уходе от мира и посвящении оставшегося ему времени молитвенному уединению на Афоне, Трубецкой прожил жизнь, полную общественного послушания. Он всего себя отдавал студентам – в Ярославле, Киеве, Москве; почти четыре года редактировал «Московский еженедельник», где напечатал около трёхсот передовых статей – откликов на самые горячие события тех лет (и каких лет: 1906–1910); деятельно участвовал в работе калужского земства; выступал и на религиозно-философских собраниях, и на съездах кадетской партии. Накануне февраля 1917 года заседал в Государственном совете, а после революции был избран товарищем председателя Всероссийского Поместного Собора по восстановлению патриаршества...
.jpg)
Князь Сергей Николаевич Трубецкой (1862–1905), знаменитый философ и общественный деятель, первый выборный ректор Московского университета
В XX веке Трубецкой являл пример последовательного борца с национальным мессианизмом и нередко шёл на прямые столкновения с наиболее близкими ему философами – Бердяевым, Булгаковым, Эрном. Но любил он Россию не меньше своих оппонентов; после октября 1917-го Е. Трубецкой не стал дожидаться решения новых властей об участи «непередовой» философии в стране, совершающей «скачок в царство свободы»; деятельное начало его личности увлекло его на юг, в Добровольческую армию. В сентябре 1918 года он по фальшивому паспорту покинул революционную Москву...
В июне 1919 года, в период нарастания военных успехов Деникина, когда падение большевиков казалось неминуемым, Трубецкой завершал в Кисловодске рассказ о своих скитаниях по охваченной гражданской войной России. Он писал о том, что ожесточение войны уже не может пройти бесследно для страны, что ярость классовой борьбы исказила нравственный облик всего народа. Он предостерегал от потоков крови «после восстановления порядка».
«Самая опасная черта современности заключается в том, что кодекс междоусобной войны, привитый нам большевиками, стал обычным; его усвоили не только взрослые, но и дети. Расшатанность всех нравственных правил, разнузданное своеволие, привычки к хищению и жестокость – таково ядовитое наследие смутной эпохи, которое оставит свои следы в душе народной на многие годы. Черты большевистского типа сохранятся в русских администраторах, военных и общественных деятелях из черносотенцев даже в то время, когда о большевиках в собственном смысле мы забудем и думать».
Евгений Трубецкой скончался от тифа при эвакуации Добровольческой армии, и тело его покоится в земле России.
Александр Носов
***
1 – Гедиминовичи – на Руси – княжеская ветвь, вторая по знатности после Рюриковичей, к ней принадлежали и Трубецкие.
2 – Сергей Николаевич Трубецкой (1863–1905) – русский философ.
Ещё в главе «Личность - культура - ноосфера»:
Князь Евгений Трубецкой. Гедиминович*? Философ!
Всеобщее, прямое, тайное и равное