Открыть PDF

Картинки карнавализованной жизни, ИЛИ социализм: дальше – больше (заметки реалиста)

В стране идёт самодеятельная реанимация социализма, развёртывается «социалистическая революция». Основное содержание политической и социальной активности – оживление и возрождение сугубо социалистических форм жизни, идеалов и ценностей. Тоталитарный социализм рождается заново, добровольно и довольно восторженно. Борьба идёт внутри социалистических структур или между ними. Согласному с этим читателю нет нужды обращаться к нижеследующему тексту. Впрочем, каждый пусть сам решает насчёт этой самой нужды.

Подъём социалистической экономики

Для социализма распределение важнее производства, будь то производство мяса или научной информации. Но нынешняя политическая событийность – переход от одних способов и органов организации делёжки к другим. Катастрофически сокращающееся национальное богатство стремятся любой ценой заново разделить «по справедливости». Идёт борьба за то, где будет базироваться механизм делёжки (распределения), кто будет определять её пропорции.

По-прежнему благосостояние отдельных людей и социальных групп зависит прежде всего от решения властей, а не от трудовых усилий, удачи, обладания собственностью и т. п. Сами политические силы организуются ныне лишь по поводу принципов механизма и раздела в зависимости от того, как именно они намерены делить и какую долю пирога надеются захватить.

Экономическая система социализма тотально политизирована и идеологизирована, главное для неё – управляемость как соответствие предъявляемым к ней политическим требованиям. Теперь распадающаяся экономика ориентирована на относительно новые политические задачи, но полностью сохраняет сам характер зависимости от них. Политизация производства усиливается, примером чему служит культ демократических процедур при назначении на хозяйственные должности.

«Да» – ещё одной форме народных гуляний!
«Да» – консолидирующему «нет»!

Но руководители, демократически избранные трудовыми коллективами, оказываются в зависимости от них больше, чем раньше от номенклатуры партаппарата.

Другой пример – региональный хозрасчёт. Он означает не более и не менее как полное слияние на местах политической и экономической власти, установку на фактический захват советами местной собственности. Но ведь экономика – самоорганизация рискующих собственников, а не придаток политики, даже самой добронамеренной. Не менее абсурдна и столь же социалистически последовательна идея присвоения трудовыми коллективами предприятий. То и другое уже опробовано в социализме Югославии и оказалось способным лишь продлить его агонию.

В нормальной экономике трудящиеся противостоят работодателям; у нас же сейчас те и другие вместе делят собственные предприятия, а право выхода на внешний рынок используется не для обновления ветшающего оборудования, а для закупки ширпотреба. Трудовые коллективы предприятий и фирмы-отрасли монополистов заняты саморазвращением через получение привилегий. Оживают и ячейки госпрофсоюзов, распределяющие дефицитные товары.

Примета социализма – особая роль натурального обмена в планировании и компенсирующего его дефекты чёрного рынка. Ныне натурализация хозяйственных связей усиливается, место централизованно выбиваемых фондов занимают непосредственно обмениваемые. Возрастает и натурализация местного хозяйства, замкнутость региональных экономик, что и почувствовали потребители.

Социалистическая автаркия становится достоянием не государства в целом, а отдельных его частей. В экономике падает роль денег, которые при прежнем социализме всегда лишь фиктивно были всеобщим эквивалентом. Уровень жизни работников зависит от удачливости начальства предприятия и оборотистости местных советов.

«Нет» – безденежью! Рисунок: В. Мохов

Дальнейшее укрепление политической основы социализма

Социализм – господство структур над людьми, эти структуры могут быть жестокими и абсурдными, но во властвовании и подавлении они эффективны. Каждая из них – вариант ГУЛАГа, будь то система административного деления, будь то отрасли, госпредприятия, колхозы и тому подобное. Что же происходит в эпоху, когда придворные либералы опасаются слома всего подряд? Активизация этих самых структур, ячеек тоталитарного пространства.

Политическое пространство остаётся организованным точно так же, как и прежде, только ранее скрываемое от обычного взгляда выходит на поверхность. Считается, что власть безвозвратно уходит от компартии, но остаются и действуют все структуры, созданные властью этой партии и могущие функционировать только при её жёстком согласовательном контроле. По-видимому, можно сказать, что мы наблюдаем конфликты структур, ранее входивших составными частями в общий механизм власти, а теперь автономно реализующих собственные корпоративные интересы.

Характерная для социализма установка на оживление того, что само по себе нежизнеспособно и для жизни не предназначено, сейчас находит выражение в том, что общественная активность склонна заполнять сложившиеся политические и культурные формы и гораздо менее – создавать новые. (Вспомним робость образования оппозиции наверху, в Верховном Совете СССР, демократические тусовки в компартии и многое другое).

«Нет» – нелояльности! Рисунок: М. Коидрачук

Энергия уходит на безнадёжную реанимацию даже не политических и общественных трупов, а муляжей и манекенов, и лишь её остаток – на творчество форм, то есть производство смысла. Между установками на оживление (обновление) и тотальное разрушение почти нет промежуточных вариантов; такая поляризация также чрезвычайно свойственна именно социализму.

Из общей ситуации резко выделяются страны Балтии, где в политическом процессе прагматично используются старые структуры, по мере исчерпания возможностей они заменяются новыми, загодя заготовленными в разумном избытке; старые структуры там уже начали довольно успешно демонтировать, дезактивировать.

Социализм всегда навязывал подданным основу для идентификации, самоопределения в социальном пространстве. Теперь прежние единицы политического тела, наполняясь групповым эгоизмом и усиливаясь в общем ожесточении (кризис ожиданий и вообще кризис), становятся лагерями войны всех против всех. Между аморфными общностями невозможен конфликт, ибо для него нужны отчётливость оппозиции «свои и чужие», а также административно-экономическая база.

Любые структуры живы до тех пор, пока их есть кому считать своими и защищать в таком качестве, будь это города, отрасли промышленности, национально-государственные образования. Утверждения о разгорающейся гражданской войне в общем неверны – это как раз война (экономическая, пропагандистская, война собственно) между функционирующими подразделениями формально одного государства. Вот здесь, пожалуй, мы уже видим отход от социализма и переход к разновидности внутренней войны в феодальной империи.

Рост политической активности масс

Политизированно-идеологизированными стали все сферы жизни в обществе и почти все типы отношений между людьми. Даже в литературной критике, художественной публицистике сейчас почти не находится места собственно эстетическим меркам; это не столь уже безобидный симптом способа жизнетечения культуры.

Политизирована вся сфера этнического бытия и межэтнических отношений. Контакты между этносами – от бытовых, где коллизии неплохо передавались известными анекдотами, до экзистенциальных решений выбора судьбы – стали отношениями между этническими территориями, имеющими и (или) желающими получить тот или иной политический статус в государственной системе. (Иначе говоря, эти отношения стали властно-силовыми).

Раньше анкетный пункт 5 «работал» на отношения гражданина с государством, а теперь – всех со всеми. Политизированы и конфессиональная сфера, и образование, и досуг. Причём эта политизация есть подготовка к жизни, а не сама жизнь.

Раньше свободное политическое пространство «ютилось» на кухнях, а вне их царила внешняя, навязываемая и потому псевдоживая политика власти; теперь же распадающееся государство добровольно допущено нами в частную жизнь. Политизированное сознание, а ведь уровень политизации гораздо важнее содержания политики, удаляется от смысла и глубинных ценностей и заполнено, замусорено переживанием конфликтов.

Мера зависимости частной жизни от социальных структур, и раньше казавшаяся чрезмерной и почти невыносимой, существенно выросла. Наша частная жизнь, без укоренённости в которой все прочие сферы бытия невозможны, бессмысленны, нами самими обобществлена. Такой добровольной самополитизации социализм не знал, по-видимому, ещё никогда; такой победы не одерживал.

Громоздкие рушащиеся политические структуры занимают новое место в повседневности. Повседневность, обыденность становятся оживающей свалкой идеологических руин. Мы превращаем наше сознание в политизированную помойку.

Рост идейности масс

Социализм – господство искусственных и заёмных целей и идеалов над органически вырастающими из жизни. Но менее всего «новые» идеалы, цели и проекты вырастают из современной реальности нашего общества. Налицо активно-агрессивное упование на любой опыт, будь то опыт дореволюционной Российской империи, советского НЭПа, чистого рынка, шведского coциaлизмa, лишь бы был он привлекателен и никак не связан с мрачной, тягостной, но подлинной реальностью.

Социалистическая идея проектирования общества, не от действительности, а от желанного идеала, торжествует по-прежнему. Сохраняется характерное для утопизма презрение к реальности. Дезориентации в политическом пространстве сопутствует утрата ощущения своего времени.

Социализм – целенаправленное вложение живого в искусственные рамки, а его сверхзадача – оживление этого монстра. Как уже показано, оживают все линии в старом политическом чертеже. Достаточно произвольны проведённые границы даже республик (не говоря уже об областях и районах). И вот результаты игры сиюминутных политических интересов в момент застывания политической географии державы становятся рубежами, в которых плещется и за которые готово платить кровью живое национальное чувство (разумеется, речь не идёт о целостных этногосударственных образованиях). Многие тысячи километров межреспубликанских границ стали уже сейчас или становятся предметами конфликтов. Раньше эти рубежи были контурами ячеек, внутри которых зачастую шла перманентная холодная война властей с народом; война становится всё горячее, и наш энтузиазм готов её подпитывать.

При старом социализме мы были равны, как равны винтики разных сортов. Теперь достижение неравенства становится явным предметом гордости. «Демократические Советы» гордятся сегрегацией покупателей, считая эту противозаконную меру защитой прав своих избирателей.

Они прямо делят людей по сортам, усиливая паспортную приписанность граждан потребительскими визитками, купонами, «приглашениями» к распродажам и т. п. То, что с быстро прошедшей иронией демократы назвали «освобождёнными районами», в их проектах начинает становиться полюсами выживания в охваченной катастрофами стране. Прогресс социализма сегодня можно увидеть в том, что он строится теперь в отдельно взятых районах (избирательных округах).

Социализм – великое всепобеждающее учение

Социалистический образ жизни означает универсальность, принудительность и лицемерие ритуалов. Новая общественная жизнь стала сплошным карнавалом, магией заклинания, царством какой-то словесной чертовщины. Царит новая ритуальность, в которой слова и символы самоценны (что нормально) и самодостаточны (чего быть не может, ибо подлинный символ жив высвечиваемым им вечным смыслом).

Вдумайтесь: главной «победой» была отмена статьи 6 Конституции СССР, констатировавшей надзаконную и безграничную власть компартии. Но все структуры этой власти остались «в силе». Тут, как и во многом другом, налицо удивительная независимость происходящего в символически-политической сфере и в реальности. Эти плоскости параллельны, парят без связи, и в них происходят прямо противоположные процессы. И такая двойственность, подкреплённая двоемыслием, сопровождается добровольными массовыми самообманами и универсальным лицемерием.

Политические фантомы и призраки вытесняют реальное существование и разворачиваются в его жизненном пространстве. Характерные симптомы карнавализации общественной жизни – использование политических фигур и формул в декоративных целях, значки с популярными персонажами и тому подобное. Но ведь всякий карнавал с его метаморфозами, инверсиями, осмеянием устойчивого порядка, царями-шутами лишь укрепляет, обновляет и возобновляет этот порядок. Политически-игровая событийность укрепляет основные структуры социализма, разводя реальность и её проживание по разным сферам. Мрачноватой лицемерной идейности пришла на смену невесёлая карнавальность.

Социализм предполагает упрощение и уплощение реальности, оглупление тех, кто воспринимает формулы двоемыслия всерьёз. Стало ли нынче иначе? Ориентация в политическом пространстве не то чтобы потеряна – она просто перевёрнута; неразличение левого и правого – симптом невменяемости. Не говоря уже о том, что само стремление «оппозиции» называть себя левой прогрессивной силой выдаёт её социалистическую идентификацию.

«Нет» – криминальному пессимизму! Рисунок: В. Богорад

Политический жаргон просто весь состоит из эвфемизмов: империя стыдливо именуется «Центром», империалисты – консерваторами. На политической арене действуют, если верить её персонажам, какие-то фантомы и призраки вроде мафии, тех же консерваторов, лидеров и врагов «перестройки», «оппозиции» и тому подобное.

Социализм есть утрата реальности, а в конечном идеале – полное искоренение естественной, подлинной, самосогласованной действительности и адекватного мышления о ней. Мы же переживаем скорее новую дереализацию, прячемся за самодельные фантомы, надеемся на одни политические призраки и опасаемся других.

Катастрофа уже практически наступила, а борьба идёт за детали политического, устройства. Хозяйство почти распалось и скоро вовсе исчезнет – дискутируется «нормальная экономика». Недостаёт чистой воды, а местами и чистого воздуха – обсуждаем «перспективы развития высокотехнологических производств». Страна вопиёт о политических преступлениях (впрочем, уже устало и привычно) – и грудью встаёт на защиту перебежчиков из преступных структур. И нет числа подобным примерам...

Что же это всё значит? Демонтаж социализма? Да нет, скорее ремонт, как и положено ремонту у нас, – косметический по цене капитального. Идёт подлинное обновление социализма – он становится крепче, и его становится больше.

Из бюллетеня «Век XX и мир»

• Журнал «Социум»
• 1991 год
• №4