К украинской проблеме
Впечатления опыта мало подсчитывать: их надо взвешивать и сличать, продумывать и очищать.
Монтень
Спор двух купьтур
После присоединения Украины к России стал вопрос о слиянии воедино двух культур – Западной Руси и Руси Московской. Причём в форме, довольно обидной и для великорусского, и для малорусского (1) национального самолюбия, то есть упразднение одной из культур, как «испорченной».
Украинцы таковой считали московскую редакцию русской культуры из-за безграмотности москвичей, отсутствия школ и так далее. Москвичи же усматривали «неправильность» редакции украинской, испорченной еретическим латинско-польским влиянием. И та и другая сторона занимали непримиримую позицию.
В конечном счёте московское правительство встало на сторону украинцев, что с точки зрения политической было совершенно правильно. Неизбежное недовольство великороссов могло привести разве только к бунтам чисто местного характера, тогда как неудовольствие украинцев могло значительно затруднить и даже сделать невозможным настоящее воссоединение Украины.
Но правительство сделало только первые шаги, правда, самые ответственные – «исправление» богослужебных книг и вся реформа Никона (великорусское было заменено украинским). Позже Пётр провёл такую унификацию во всех других областях культуры и жизни.
Итак, единая русская культура послепетровского периода была западнорусской, украинской по своему происхождению. Однако истоки государственности были великорусскими, а потому и центр культуры должен был переместиться из Украины в Великороссию.
В результате и получилось, что эта культура не стала специфически великорусской или украинской, а общерусской. Всё её дальнейшее развитие в значительной мере определялось именно этим переходом от ограниченного, местного к всеобъемлющему, общенациональному.
Западнорусская редакция русской культуры сложилась в эпоху, когда Украина была провинцией Полыни (а та была в культурном отношении глухой провинцией романогерманской Европы). Став единой общерусской, она тем самым сделалась для России столичной. Россия же сама к тому времени претендовала на то, чтобы быть одной из важнейших частей «Европы».
Таким образом, украинская культура как бы переехала из захудалого уездного городка в столицу. Сообразно с этим ей пришлось изменить свою специфически украинскую провинциальную внешность. Специфически же великорусского характера она приобрести не смогла в силу того, что такая преемственность была окончательно и бесповоротно пресечена и сохранялась разве только в канцелярском языке московских приказов. Отсюда – отвлечённо-общерусский характер всей послепетровской «петербургской» культуры.
Но подчёркивание отвлечённо-общерусского вело практически к отвержению конкретно-русского, то есть к национальному самоотрицанию. Положение, при котором во имя величия России практически преследовалось и искоренялось всё самобытно русское, было слишком нелепым, чтобы не породить против себя протеста. Неудивительно поэтому, что в русском обществе появились течения, стремящиеся к утверждению и выявлению русского национального лица.
.jpg)
Новгород. Памятник тысячелетию России
Однако при всякой такой попытке неизбежно приходилось выбирать одну из индивидуаций русского народа – великорусскую, малорусскую или белорусскую. Ибо конкретно существуют великороссы, малороссы и белорусы, а «общеруссы» – лишь продукт абстракции.
И действительно, мы видим, что течения в пользу конкретной национальной русской культуры протекают в двух руслах – великорусском и малорусском (белорусское русло, хотя и существовало, но было всегда развито слабо). Замечателен именно строгий параллелизм этих двух русел.
.jpg)
Высокую славу Российского флота, врагов укрощенье, хозяйства заботы, новейших времён невесёлые вести – всё вынесут витязи, будучи вместе!
Общерусская или самостийно-украинская?
Должна ли новая реформированная культура стать общерусской, или следует создать культуры для каждой отдельной разновидности русского племени?
Вопрос этот с особой остротой ставится именно перед украинцами. Он сильно осложнён вмешательством политических факторов и обычно соединяется с вопросом о том, должна ли Украина быть совершенно самостоятельным государством, или полноправным членом русской федерации, или автономной частью России? Однако связь между политикой и культурой в данном случае вовсе необязательна.
Мы знаем, что существует общенемецкая культура, несмотря на то, что все части немецкого племени не объединены в едином государстве. Знаем, с другой стороны, что индусы имеют вполне самостоятельную культуру, хотя давно лишены государственной независимости. Поэтому и вопрос об украинской и об общерусской культуре можно и должно рассматривать вне связи с характером политических и государственно-правовых взаимоотношений между Украиной и Великороссией.
Некоторые поборники украинского культурного сепаратизма стараются представить дело так, будто та культура, которая существовала в России до сих пор, была вовсе не общерусской, а только великорусской. Но это фактически неверно: мы уже видели выше, что началом создания общерусской культуры послепетровского периода послужила духовная украинизация Великороссии.
Нельзя отрицать и того очевидного факта, что в развитии этой общерусской культуры наряду с великоруссами принимали участие и украинцы, притом именно как таковые, не отбрасывая своей принадлежности к украинскому племени, а, наоборот, утверждая её.
Каждая культура должна иметь, между прочим, две стороны: одну – обращённую к конкретному этнографическому народному фундаменту, другую – к вершинам духовной и умственной жизни. Для прочности и здоровья культуры необходимо, во-первых, чтобы между этими двумя сторонами существовала органическая связь, а во-вторых, чтобы каждая из сторон действительно отвечала своему назначению.
В общерусской культуре послепетровского периода эти две стороны, или «этажи» культуры, были развиты неодинаково. «Нижний этаж» (2), обращённый к народным корням, был очень мало приспособлен к конкретным чертам русского этнологического типа и потому плохо отвечал своему назначению.
Вследствие этого человек «из народа мог приобщиться к культуре только обезличившись, подавив в себе и утратив некоторые существенные «народные» черты. Наоборот, «верхний» этаж, обращённый к высшей духовной и умственной жизни, вполне удовлетворял духовные потребности русской интеллигенции.
Представим себе теперь, что должно произойти, если всю эту общерусскую культуру на территории Украины заменить специально украинской. Населению придётся «оптировать» за ту или за другую культуру. Если новой украинской культуре удастся приспособить свой «нижний» этаж к конкретному этнографическому фундаменту, то народные низы, разумеется, будут выступать именно за неё.
Но для того чтобы привлечь и квалифицированную интеллигенцию Украины, нужно, чтобы и «верхний» этаж соответствовал её духовным запросам. В противном случае интеллигенция будет выступать за общерусскую культуру.
Беспристрастно взвешивая шансы, приходим к заключению, что если вероятно приспособить «нижний» этаж к народным корням, то создать «верхний» этаж украинская культура вряд ли сможет. Она не выдержит конкуренции с общерусской культурой, которая обладает богатыми традициями. Кроме того, «верхний» этаж единой культуры крупной этноэкологической единицы всегда будет качественно совершеннее и количественно богаче, чем у её отдельных самостоятельных частей.
Выступать за украинскую культуру может, следовательно, только человек либо определённым образом предубеждённый, либо свобода выбора коего стеснена (это относится как к творцам культурных ценностей, так и к их «потребителям»). И ограничение поля данной культуры может быть желательно, с одной стороны, для бездарных или посредственных творцов, а с другой – для узких и фанатичных краевых шовинистов.
Такие люди и станут главными адептами и руководителями новой культуры и наложат на неё свою печать – печать мелкого провинциального тщеславия, торжествующей посредственности, трафаретности, мракобесия и, сверх того, дух постоянной подозрительности, вечного страха перед конкуренцией. Эти же люди, конечно, постараются всячески стеснить или вовсе упразднить самую возможность выбора между общерусской и самостоятельно-украинской культурой.
Постараются запретить украинцам знание русского литературного языка, чтение русских книг, знакомство с русской культурой. Но и этого окажется недостаточно: придётся ещё внушить всему населению Украины острую и пламенную ненависть ко всему русскому и постоянно поддерживать эту ненависть всеми средствами школы, печати, литературы, искусства, хотя бы ценой лжи, клеветы, отказа от собственного исторического прошлого и попрания собственных национальных святынь. Ибо если украинцы не будут ненавидеть всё русское, то всегда останется возможность выбора в пользу общерусской культуры.
Нетрудно понять, что украинская культура в такой обстановке окажется не самоцелью, а лишь орудием плохой политики. И всё в ней – наука, литература, искусство, философия и так далее будет тенденциозно. Но, главное, очень сомнительно, что эта культура станет действительно национальной. Начнётся лихорадочное подражание: чем создавать заново, не проще ли взять готовое из-за заграницы (только бы не из России), наскоро придумав для импортированных таким образом культурных ценностей украинские названия!
Таковы те неприглядные перспективы, которые ожидают украинскую культуру, если она пожелает заменить, вытеснить общерусскую, если вообще она вступит в конкуренцию с ней. Во избежание этого украинская культура должна быть построена так, чтобы своей индивидуальностью дополнять, а не отрицать общерусскую культуру.
.jpg)
Ах, кабы эдак вот – почаще задумываться!
Украинизация и украиноманы
В настоящее время на Украине преобладают стремления к полному культурному сепаратизму. В значительной мере это объясняется потворствующей политикой советской власти, стремящейся тем самым обезоружить сепаратизм политический. Далее – устранением большинства наиболее квалифицированной интеллигенции Украины из сферы культуры. Кроме того, это движение направлено к отделению от Москвы – от Москвы коммунистической.
Таким образом, культурный сепаратизм на Украине питается антикоммунистическими («мелкобуржуазными», по советской терминологии) настроениями определённых кругов населения. Хотя эти настроения сами по себе вовсе не связаны логически с культурным сепаратизмом и, например, при старом режиме служили как раз наоборот – опорой централизма.
Ко всему этому присоединяется и то обстоятельство, что творчество в «верхнем» этаже культуры затруднено и искусственно ограничено политическим господством коммунизма, который не даёт другим, а в то же время сам не способен создать высшие ценности, отвечающие сколько-нибудь развитым духовным потребностям. Но, главным образом, увлечение украинизацией объясняется, конечно, прелестью новизны и тем, что украиноманам, которые долгое время подавлялись и были загнаны в подполье, вдруг предоставили полную свободу действия.
Украинизация обращается в какую-то самоцель и порождает неэкономную и нецелесообразную растрату национальных сил. В будущем жизнь внесёт, разумеется, свои поправки и очистит украинское движение от элемента карикатурности.
Многое из того, что создаётся этими ретивыми националистами, обречено на гибель и забвение. Но самая правомерность создания особой украинской культуры, не совпадающей с великорусской, уже не подлежит отрицанию. А правильное развитие национального самосознания укажет будущим творцам этой культуры как её естественные пределы, так и её истинную сущность и истинную задачу – быть особой украинской вариацией общерусской культуры.
Это случится тогда, когда в основу народной жизни Украины (а также и других областей России – Евразии) будет полагаться не потворство эгоистическим инстинктам и голому самоутверждению биологической особи, а примат культуры, а также личное и национальное самопознание. К борьбе за эти идеалы евразийство и призывает всех русских – как великорусов, так и белорусов и украинцев.
Николай Трубецкой. Из сборника «Евразийский временник», книга V, Paris, 1927
***
1 – Говорим «малорусский», «украинский», хотя во всех этих случаях правильнее было бы говорить «западнорусский»; в названную эпоху в верхних (в культурном отношении) слоях западно-русского общества различия между малороссами и белорусами не делалось. Н. Т.
2 – Во избежание недоразумений спешим оговориться, что в выражения «верхний» и «нижний» этаж мы не вкладываем никакого элемента оценки. Это лишь разные функции культуры. Н. Т.
Ещё в главе «Семья - нация - страна»:
«Эмансипируйтесь в благородном смысле этого слова!»
К украинской проблеме