Из прошлого – о грядущем мировом порядке
Мы не можем предвидеть, каков будет век мирового единства, сколь жгучим бы ни был наш интерес к этому. Однако, быть может, в нашей власти наметить возможности и границы того, что нас ждёт в будущем.
1. Все процессы будут внутренними. Нет больше чуждых сил, варварских народов, которые могли бы вторгнуться в этот мир извне, как это случалось в прошлом, в эпоху великих империй древности. Не будет ни лимеса, ни китайской стены (разве только в переходный период, когда великие державы будут ещё временно изолированы друг от друга). Единство мира станет единственным, всеохватывающим, замкнутым, поэтому его нельзя просто сравнивать с империями прошлого.
Если извне больше не гроозит опасность, то нет более внешней политики, нет необходимости ориентировать государство на оборону, на способность отразить вторжение извне. Положение, что внешняя политика важнее внутренней, теряет свой смысл, впрочем, и раньше значение этого тезиса всегда было невелико там, где угроза извне не была серьёзной (например, в Англии), и во времена великих империй древности, по крайней мере, в течение короткого времени (в Риме, в Китае).
Вся продукция государства служит теперь росту благосостояния, а не разрушительной военной технике.
Необходимая взаимосвязь между организацией армии (необходимой для отражения внешней опасности или для реализации планов завоевания), тотальным планированием, насилием и несвободой рушится. Однако возможность восстановления этой взаимосвязи в террористическом государстве типа мировой империи остаётся.
При общем упадке и скрытой анархии целое уже не дисциплинируется, как раньше, угрозой извне.
.jpg)
Сегодня всему наступает пора, что бредом казалось вчера. Э. Верхарн
2. Грядущий мировой порядок не может конституироваться как некое завершённое целое, а формируется градуированно по многочисленным ступеням свободы. В мировом порядке будут различные уровни.
То, что объединяет всех в качестве общего дела, для того чтобы гарантировать мир, может ограничиваться немногим, но при всех обстоятельствах должно лишать всех суверенитета во имя одного всеохватывающего суверенитета. Этот суверенитет может быть ограничен основными сферами власти – армией, полицией, законодательством, и носителем этого суверенитета может быть посредством выборов и соучастия всё человечество.
Однако устройство человеческой жизни значительно богаче всеохватывающего законодательства человечества. То, каким это устройство станет в рамках всеобщего мира, должно в многообразных формах выйти из многочисленных исторически сложившихся структур в процессе их преобразования техническими условиями жизни. На этом пути ограниченные факторы станут отправными позициями для образования общественных нравов, духовной жизни людей.
Всё это возможно только без тотального планирования на основе планирования лишь общезначимых законов и договоров в обществе свободного рыночного хозяйства, сохраняющего своё решающее значение в ряде существенных областей, в условиях свободной конкуренции и духовного соперничества, в свободном общении, прежде всего в сфере духа.
3. Как в мировой империи – в отличие от единого мирового порядка – преобразуются душа и дух человека, можно предположить по аналогии с Римской и Китайской империей: это, вероятнее всего, нивелирование человеческого бытия в неведомой ранее степени, жизнь в муравейнике, преисполненная пустой деятельности, застылость и закостенение духа, консервация градуированной власти посредством теряющего свою духовность авторитета. Однако эта опасность не может быть непреодолимой для человека.
В единой мировой империи возникнут движения нового типа, откроются возможности отъединения, революций, прорыва границ целого для создания новых отдельных частей, которые вновь окажутся в состоянии борьбы друг с другом.
4. Доступно ли вообще человечеству установление правового устройства мира посредством политической формы и связывающего всех этоса? На это может дать ответ в будущем лишь реализация этой возможности, когда в крупных глобальных объединениях будут некоторое время царить мир и творческий дух. Попытка предсказать это означала бы, что мы прибегаем к чисто умозрительному решению вопроса. А это невозможно.
Ожидание того, что древняя истина будет играть определённую роль в новом мировом порядке, отнюдь не знакомит нас с его фактическим содержанием. Ибо не в воссоздании исчезнувшей действительности, а в пламени, которое зажжёт её содержание, создавая недоступные никакому предвидению формы, может возникнуть то, что в будущем окажется этосом, способным служить человеку основой его общественной жизни.
На вопрос, может ли сложиться мировой порядок на основе коммуникации между людьми и принятия решений в качестве условия и следствия свободы, следует ответить: такого устройства мира никогда не было. Но это ещё не основание, чтобы отрицать его возможность. Оно близко к развитию буржуазной свободы в демократическом обществе, к преодолению насилия посредством права и законности, всё это, правда, далеко от совершенства, но всё-таки в ряде исключительных случаев такая свобода фактически достигалась.
То, что произошло в отдельных государствах, что, следовательно, вообще фактически было, то в принципе нельзя считать невозможным для человечества в целом. Однако если эта идея сама по себе убедительна, то воплощение её в жизнь невероятно трудно, настолько трудно, что многие склонны считать это невозможным.
Так или иначе, но путь к исторической реализации этой идеи ведёт через фактически существующие формы политической власти.
Политические силы.
1. Путь к мировому порядку ведёт только через суверенные государства, которые формируют свои военные силы и держат их наготове на случай конфликта. То, как они выйдут из положения в атмосфере возникшего напряжения – посредством ли договорённости или войны, решит судьбу человечества.
Картина фактического состояния государств определяет картину политического положения мира. Есть великие державы – Америка и Россия, затем объединённые европейские нации, затем нейтральные и, наконец, образуя различные ступени иерархии, побеждённые нации. Полному бессилию последних противостоит полный суверенитет, которым обладают только первые. Промежуточные ступени составляют независимые государства, которые, находясь в большей или меньшей зависимости от могущественных держав, часто вынуждены принимать решение по их указанию.
В целом можно считать, что время национальных государств прошло. Современные мировые державы охватывают множество наций. Нация в том смысле, в каком её составляли народы Европы, слишком мала, чтобы выступать в качестве мировой державы.
В настоящее время речь идёт о том, как происходит объединение наций, необходимое для создания мировой державы, – подчиняет ли одна нация или равные по своим жизненным устоям нации образуют, жертвуя своим суверенитетом, единое государственное сообщество. Подобное государство может в свою очередь выступать как нация, опираясь на политический принцип государственной и общественной жизни, объединяющий представителей разных народов.
Национальное сознание превратилось из народного в политическое, из природной данности в духовный принцип. Между тем ещё теперь – и даже в большей степени, чем раньше, – продолжают жить призраки прошлого, и в сознании людей сохраняет своё значение понятие национального, несмотря на то, что оно уже потеряло своё политическое значение.
Наряду с могущественными индустриальными державами в мире есть государства, обладающие потенциальными возможностями стать крупными державами в будущем. Это в первую очередь Китай, который вследствие своих запасов сырья, огромного населения, способностей людей, в силу своих традиций и положения в мире, быть может, уже в обозримое время займёт ключевые позиции в мировой политике. Затем Индия, этот особый континент с неповторимой духовной традицией его народов, континент, который таит в себе возможность мощи...
В рамках мировой истории в целом могущественные в наше время державы – Америка и Россия – предстают как образования сравнительно позднего времени. Правда, развитие их культуры датируется тысячелетием. Однако, сравнительно с другими народами, они как бы начинены чужими идеями. Христианство было принесено в Россию, в Америке духовно присутствует Европа.
Однако как Америке, так и России свойственно, если сравнивать их с древними, творящими свой особый мир культурами, отсутствие корней и вместе с тем великолепная непосредственность. Для нас она бесконечно поучительна и освобождающа, но и страшна. Наследие наших традиций дорого только нам, европейцам, по-иному дороги их традиции китайцам и индийцам. Традиции дают ощущение своих корней, безопасности, заставляют предъявлять требования к себе.
По сравнению с этим нас поражает то тайное чувство неполноценности, которое испытывают в современном мире власть имущие, маскируя его своеобразной инфантильностью и гневными претензиями.
Как ведётся эта игра политичесикх сил, как она видоизменяется в зависимости от шахматных ходов отдельных государств при сложных переплетениях возможностей завоевания власти и как всё-таки определённые основные свойства при этом сохраняются, проникнуть во всё это представляло бы громадный интерес. Ибо духовные и политические идеи мироустройства находят свою реализацию только на пути, который ведёт через завоевание власти в этой игре.
На уровне повседневности многое кажется случайным. Всё, что противится вовлечению в крупные образования, есть причина неурядиц; сюда относятся национальные претензии, рассматриваемые как абсолютные, все частные ухищрения, направленные на получение каких-либо особых преимуществ, все попытки натравить крупные державы друг на друга и извлечь из этого выгоду.
2. В игру этих сверхдержав втягиваются все люди, более чем два миллиарда, заселяющие в наши дни земной шар. Однако руководство и решение принадлежит тем народам, которые составляют сравнительно ничтожную часть всей этой массы. Большинство людей пассивно.
Есть некое исконное разделение мира, существующее с начала истории. Лишь один раз после XVI в. это исконное разделение было сильно изменено, когда были освоены большие пространства, почти незаселённые по европейским понятиям, или заселённые неспособными к сопротивлению первобытными народами. Люди белой расы овладели просторами Америки, Австралии и Северной Азии вплоть до Тихого океана. Тем самым был произведён новый передел мира.
Из этого передела мира и должна будет исходить как из некоей реальности будущая глобальная федерация, если она хочет избежать пути, который ведёт к насильственному установлению мировой империи. На пути насилия возможны, вероятно, такие явления, как истребление народов, депортация, уничтожение целых рас и, следовательно, отрицание самой человеческой сущности.
Громадные массы населения Китая и Индии, устоявшие в ходе событий, и народы Переднего Востока не долго позволят европейцам господствовать над ними или даже просто руководить ими. Однако огромная трудность заключается в том, что все эти народы должны сначала достигнуть политической зрелости, которая позволила бы им перейти от насилия к лояльности, понять сущность политической свободы в качестве формы жизни.
Эти мощные, в значительной степени ещё пассивные потенциальные носители власти заставляют нас поставить вопрос: смогут ли несколько сот миллионов людей, сознающих необходимость свободы, убедить тех, кто составляет в своей совокупности более двух миллиардов, и вступить с ними в свободное законное мировое сообщество?
3. Путь к мировому порядку ведёт своё начало от немногих исторических истоков и от ничтожного в количественном отношении числа людей. Мировой порядок возникает под влиянием тех же мотивов, которые легли в основу буржуазного общества. Так как буржуазная свобода была завоёвана лишь в немногих областях земного шара в ходе своеобразных исторических процессов и являет собой нечто вроде школы политической свободы, мир должен совершить в большом объёме то, что там было произведено в узких рамках.
Классический тип политической свободы, который всем служит ориентиром, а многим образцом для подражания, сложился в Англии более семисот лет тому назад. На этой духовной политической основе в Америке удалось создать новый тип свободы. На самой маленькой территории эту свободу осуществила Швейцария в своём федерализме, который можно рассматривать как модель европейского и глобального единства.
В настоящее время в побеждённых странах свобода почти совсем исчезла. Она уже была уничтожена, когда аппарат террористического государства якобы пытался защитить её.
Путь к мировому порядку ведёт через пробуждение свободы и понимание ею своей собственной сущности в наибольшем количестве стран. Эту ситуацию нельзя считать аналогичной переходной стадии, которая вела от осевого времени к великим империям древности. Тогда идея свободы едва ли была осознана, в стремящихся к власти державах не было реализованной свободной государственности.
В наши дни мировой порядок – если его удастся осуществить – будет исходить из федерализма свободных государств, и успех его будет зависеть от того, насколько этот дух окажется притягательным для других народов, захотят ли они по внутреннему убеждению следовать ему и мирным путём присоединиться к тому правовому порядку, который несёт людям свободу, изобилие, возможность духовного творчества, подлинно человеческого бытия во всей его полноте и многообразии.
4. Если планетарное единство создаётся средствами сообщения, то ощущение единства планеты и ощущение власти в перспективе этих средств сообщения следует считать решающим фактором.
В течение ряда веков Англия, господствуя над океанами, взирала с моря на мир, на берега, включённые в таинственное царство её морского владычества.
Сегодня к этому присоединилось воздушное сообщение. По количественным показателям оно уступает другим видам транспорта как способ транспортировки грузов и людей; но тем не менее этот новый вид сообщения настолько расширяет горизонт, что земной шар и с воздуха представляется теперь взору политика как нечто целое.
Господство на море и в воздухе имеет для установления глобального единства как будто большее значение, чем господство на суше, хотя в конечном счёте именно последнее повсеместно решает исход войны.
Вездесущность действующей в соответствии с законом глобальной полиции, вероятно, быстрее всего и вернее всего могла бы быть достигнута посредством воздушного сообщения. Опасность на пути к мировому порядку, конституированию надёжного мирового порядка предшествует преисполненный опасности переходный период.
Существование человека, правда, это всегда переход к чему-то. Однако при переходе, о котором здесь идёт речь, сотрясается самый фундамент человеческого бытия, должны быть заложены первоосновы будущего.
Это предстоящее нам переходное время мы попытаемся здесь характеризовать. Оно являет собой наше непосредственное будущее, тогда как всё то, что связано с мировым порядком или мировой империей, относится уже к последующему этапу развития.
Мировой порядок не может быть просто создан. Отсюда и бесплодность мечтаний, обвинений, проектов разного рода, которые якобы непосредственно дадут нам новое мироустройство, будто в них заключён философский камень.
Значительно отчётливее, чем самый мировой порядок, встаёт перед нашим взором грозящая нам опасность на пути к нему. Однако в факте познания уже заключён момент её преодоления. В жизни человека нет смертельной опасности, пока он способен сохранить свою свободу.
Перевод И. М. Левиной
Фрагмент из книги немецкого философа К. Ясперса «Истоки истории и её цель» (1949 год)
Ещё в главе «Гражданин — государство — мир»:
Русские гласные. Безвременник свободы
Из прошлого – о грядущем мировом порядке