Идеальный спутник жизни? – смотря для кого...

Выбор мужа и жены зависит не только от индивидуальных вкусов, но во многом предопределён, задан. Он обусловлен традициями и нравами того или иного этноса, сложившимся национально-культурным стереотипом в сфере семьи и брака.

Однако при сохраняющемся «разночтении» этого стереотипа в восточном и европейском контекстах в последнее время наблюдается некоторая кросс-культурная закономерность в выборе брачного партнёра.

К такому выводу пришла социолог Елена Ермолаева, анализируя результаты ряда исследований и опросов среди женихов и невест русской и узбекской национальностями.

В бытность «неделимого и нерушимого Союза» всякого рода исследования в области межнациональных отношений носили, прямо скажем, заказной характер. Их результаты «обязаны были» отражать (независимо от реальной ситуации) процесс непрерывного сближения национальных культур народов страны, а то и слияние самих этих народов в «единый советский». Поэтому национально-специфическое видение «картины мира» тем или иным этносом интересовало постольку-поскольку. Да и то в основном этнографов, занимающихся сферой материальной культуры.

Но если в этой сфере мы всё же наблюдаем определённую идентификацию вкусов и выборов, то в духовной преобладает разнобой. И критерий оценки «хорошей семьи» имеет более яркую национальную окраску, чем, скажем, представление о «хорошем автомобиле» или «хорошей квартире».

Культура разных народов формировала из поколения в поколение определённые образцы, модели поведения мужчины и женщины, мужа и жены. И, исходя из опыта, ориентаций в родительской семье, каждый из супругов ещё на пороге брака знает, каким надо и каким не надо быть и самому, и спутнику жизни. Хотя подобная стереотипная установка на «счастье» вовсе не исключает несчастливый брак.

Индивидуальность личности играет здесь далеко не последнюю роль. Как отмечает чешский исследователь Карел Витек, «разочарование в браке может наступить независимо от того, что партнёр обладает множеством самых положительных качеств.

Важно, чтобы муж и жена «подходили» друг другу по биологическим и нравственным факторам».

Итак, поговорим об индивидуальности и стереотипности мышления при выборе партнёра. И сопоставим, в частности, представления узбеков и русских об основных семейных ролях, то есть образы «хорошего мужа» и «хорошей жены» в двух национальных культурах.

Главное – спокойствие

Наибольшая гармония во взглядах на желанного спутника отмечена у узбеков: позиции мужчин и женщин не просто близки друг к другу, но иногда полностью совпадают. Относительная стабильность определений (он – о ней, она – о нём) характерна и для различных социальных групп. Так, мнения горожан и жителей села при оценке партнёра расходятся весьма незначительно.

Причём как у русских, так и у узбеков. А вот что касается возрастных категорий, то русская молодёжь имеет «более современные» идеалы женщины и мужчины по сравнению с традиционным подходом старших поколений. Молодые же узбеки в оценке наиболее важных женских качеств практически не отличаются от людей преклонного возраста.

В ходе исследований женихам и невестам предлагалось дать три характеристики брачному партнёру: поведение, внешность, характер. И оказалось, что ведущим признаком «хорошего мужа» и русские, и узбеки назвали «спокойный характер».

А теперь – вперёд! Автор фото: А. Узунгиконян

Ташкент. Молодожёны после свадебной молитвы в Золотой мечети. Автор фото: О. Макаров

Далее иерархия черт желанного спутника несколько отличается. Для узбечек: он – «серьёзный», «аккуратный» (причём эта черта отмечается в 6 раз чаще, чем в русском сознании), «весёлый», «добрый». Затем уже следуют такие признаки, как «высокий рост», «понимание других», «любовь к жене». В сознании же русской барышни преобладают такие качества, как «понимание других», «высокий рост», «любовь к жене», а уже потом – «добрый», «серьёзный», «весёлый».

Национально специфическими для русских опрашиваемых оказались следующие признаки партнёра – не обязательно привлекательный, но солидный, способный обеспечить семью, готовый помогать жене по дому, покладистый. А для узбекских респондентов – скромный, любит жену, не курит.

Характерно также, что признак «уважает себя и других», который отметила треть опрошенных узбеков, ни разу не встретился у русских респондентов. Кроме того, у них отсутствуют такие характеристики, как «всегда бритый», «с усами», «простой», «здоровый». Последний признак довольно ощутим в ответах узбеков, и его можно считать национально специфическим. Так же, как отражённые в русском сознании признаки: «считается с мнением жены», «галантный», «хороший друг», «справедливый», «той же национальности».

В отношении образа хорошей жены ведущие признаки в двух культурах совпали – она должна быть красивой и спокойной. Далее следуют требования (по степени их убывания): аккуратность, доброта, ум (для спутницы узбека); ласковость, скромность, внимательность (для жены русского).

Русская жена – уступчивая и в то же время самостоятельная, не обязательно красивая, но ухоженная. Это, так сказать, чисто национальная специфика. Прослеживается она и и образе узбекской жены, у которой большие глаза, средний рост, она культурная, умная и любит семью. Это – если говорить о стереотипе двух культур.

А что касается индивидуальных вкусов, и тоже национально окрашенных, то в русском сознании хорошая жена предстаёт моложавой, властной, умеющей прощать, совершенно независимой в материальном отношении. Узбек же видит свою спутницу полной, здоровой, молодой, с восточным или европейским типом внешности, всегда умеющей вести себя как девушка.

Ищу добрую, но злую...

При оценке желаемого партнёра (это касается в основном русских участников опроса) встречаются характеристики, основанные на, казалось бы, противоположных качествах типа: «раскованный, но не развязный», «мягкий, но не слабохарактерный», «скромная, но резковатая», «уступчивый, а в общем властный». Это вызвано отнюдь не тем, что человек сам не знает, чего он хочет. Поскольку общие формулы предпочтения основаны на контрасте, поляризации ситуаций, жизненный выбор как бы сводится к экстремальным случаям. Что касается практической значимости подобных ответов, то можно сказать, что оценки людей и событий через систему оппозиций максимально информативны для целей предсказаний. Они позволяют видеть не только нечто данное, но противоположное первому.

Может быть и другое объяснение. Высказывая свои требования к спутнику жизни, человек исходит из двух противоречивых, но сосуществующих в рамках индивидуального сознания «систем отсчёта»: нормативно-общезначимой и индивидуально-прагматичной. С одной стороны, брачный стереотип отражает содержание объективной действительности.

А с другой – преломляет её в сознании субъектов, в их деятельности, предполагающей субъективную систему связей, отношений. Отсюда возникает возможная полярность в восприятии стереотипа той или иной социальной, национально-культурной группой в определённых обстоятельствах.

Своя ноша не тянет, подальше положишь – поближе возьмёшь. Автор фото: В. Панченко

Однако возникает вопрос, какой «системой отсчёта» пользовались респонденты (главным образом, узбеки), в ответах которых отсутствовал элемент противопоставления? Если считать традиции разновидностью норм, а влияние традиций более сильным в Узбекистане, то можно предположить, что узбеки руководствовались нормативно общезначимыми позициями.

В социолингвистике довольно распространено положение о том, что уважение субъектом социальной иерархии принятых в данном социуме норм вообще и, в частности, норм учтивого (лояльного) поведения заставляет его использовать более «академические» термины. И наоборот, тесное приятельское общение, а также пренебрежение к социальной иерархии – причина обращения к резким, простонародным обиходным выражениям.

Наконец, факт противопоставления в оценке «хорошего мужа» и «хорошей жены» можно объяснить общей бинарностью мира, двуединством как свойством вещей. Вот что писал Бертран Рассел о типологии любви: «Любовь – такое слово, за которым скрываются очень разные чувства... Любовь как эмоция движется между двумя полюсами: с одной стороны, это чистая радость созерцания, с другой – чистая благожелательность... Желающий любви человек хочет, чтобы она содержала оба начала» (1).

Действительно, мягкость и скромность жены могут стать объектом эстетического созерцания. В то же время резковатость и твёрдость хотя отнюдь и не вызывают чувства эстетического наслаждения, однако могут быть направлены на благо субъекта и семьи. В любом случае наличие этих полярных признаков в ответах участников исследований говорит об их очевидности для представителей данного типа культуры.

Итак, мы обнаружили путём экспериментов, что «на вкус и цвет» в выборе спутника жизни товарищей среди узбеков и русских почти нет, и на этом можно было бы поставить точку. Правда, остаётся открытым вопрос: что же влияет на национально-культурную специфику брачного стереотипа двух народов? Почему узбеки, в отличие от русских, столь активно отмечают аккуратность мужа? Разве русские считают хорошим мужем человека, обладающего противоположными качествами?

Как выбрать «своего» человека?

Какие же факторы обусловливают национально-культурный стереотип? Первый из них, как уже отмечалось, делает акцент преимущественно на долженствовании в отношении людей к социокультурным образцам, ценностям и нормам. Это модели поведения религиозной регламентации, ставшие элементами обыденного сознания.

На фоне христианского призыва к верности Коран и общий дух мусульманской этики резко осуждают всякое прелюбодеяние (особенно женщин). Не случайно «верность» как признак хорошей жены узбеки отмечают в два раза чаще, чем русские. И в то же время на верность хорошего мужа указывают втрое больше русских женщин.

Второй фактор – индивидуальность бытия человека. То обстоятельство, что в повседневной реальности наблюдается весьма существенный разрыв между должным (идеальным) и сущим (достигнутым) в социокультурной ситуации.

Третий фактор, определяющий национальный семейно-брачный стереотип, – отсутствие тех или иных реалий в собственной культуре опрашиваемого. Отстранённость и в то же время частичная включённость в стандарты другой соседней культуры, что позволяет создать в семье некую «многокультурную» обстановку. И с этой позиции представляется явно упрощённым взгляд на эволюцию семьи как переход от авторитарной к равноправной.

Вот, помнится, мой Петруша... Автор фото: О. Яровиков

Будущее семьи, видимо, всё-таки связано не с созданием некоего единого «идеального» типа, а с расширением форм и стилей семейной жизни. Как говорил Анаксагор, «всё есть во всём», то есть произойдёт «обмен» между этническими группами по принципу сопряжения «нехватки» или «избыточности», традиционности или «модерновости».

Четвёртый фактор, определяющий выбор брачного партнёра, отвечает актуальным критериям чисто бытового характера. Здесь обычно имеют в виду соответствие того или иного типа семьи (или представления о ней) и социально-экономических условий жизни. И ведь вот что любопытно: коль скоро специфическая мужская роль, традиционно ассоциировавшаяся в массовом сознании «с выносливостью, мужественностью подтаивает», в быту современной семьи на перечисленные качества вроде бы должен «угасать» спрос.

Однако их присутствие в оценках хорошего мужа говорит о том, что они продолжают играть большую роль.

Пятый фактор связан с особенностями самой методики опроса: открытый вопрос, вернее, ответ на него демонстрирует то, что актуализировано в сознании респондента. Если можно считать ответ поступком, то последний избирателен и демонстрирует практически переживаемые ценности. С другой стороны, существует парадокс, обнаруженный Ф. Франселлой: «Мы тайно лелеем то, от чего публично отрекаемся» (2).

От звонка...

...до звонка

«Душа» и «ум» в семейном пространстве

Наконец, шестой фактор, определяющий национально-культурный стереотип, связан с национальной психологией. В ответах участников исследования, с одной стороны, отразились личностные черты, которые относятся к эмоциональной сфере (сфере «души»), воспроизводя особенности восточного типа мышления. С другой стороны – относящиеся к рациональной сфере (сфере «ума») и поведенческой ориентации, характерной для западного мировосприятия. Это разделение «душа» – «ум», уходящее корнями в многовековые философские и мифологические представления, очевидно, продолжает жить в консервативных «срезах» обыденного языка.

Гуманист Альберт Швейцер, яркая фигура нашего века, заметил: «При сопоставлении нашего мышления с восточным особенно ясно видно, насколько мало связана с углублёнными раздумьями свойственная западному миру жажда действий... Мы растерянно останавливаемся перед идеями, приходящими к нам из индийского мышления. Мы восстаём против свойственной им отрешённости от земных дел. Мы чувствуем всю неудовлетворённость и ошибочность идеала бездействия...

И тем не менее нам не удаётся полностью оправдаться перед этим чуждым нам подходом к жизни, в котором есть нечто величественное, неподвластное нам и захватывающее. Истоки величественности убеждений и взглядов, отражающих подобный подход к жизни, обусловлены тем, что эти убеждения рождены поисками мировоззрения и поисками смысла жизни. У нас же место мировоззрения занимают инстинкты и импульсы действия (3).

Если мы классифицируем желательные качества у брачного партнёра и отнесём к сфере «ума» интеллигентность, ум, культурность, понимание других, уважение, а к сфере «души» доброту, порядочность, честность, любовь, верность и т. д., то заметим, что все эти качества носят не только этическое содержание, но и отражают ориентацию на определённый стиль жизни – традиционный и современный.

Сравнивая ответы, которые дали узбеки и русские, мы обнаружили, что в сфере «ума» достаточно очевидна противоположность «Восток» – «Запад», в сфере же души пространственные границы размыты. Причина? – Она, на наш взгляд, связана с тем, что усиливается ориентация на модель равноправных отношений между супругами, когда эмоциональные стороны современного брака становятся его основой.

Мы не можем отрицать тот факт, что при создании каждой новой семьи происходит взаимоадаптация двух семейных субкультур – жениха и невесты. Точно так же, видимо, по мере пространственного движения от Востока к Западу (или наоборот?) выбор брачного партнёра определяют не только собственные исторические и актуальные «подсказки» этноса, но и влияние представителей сопредельных народов с особенностями их культур.

По материалам журнала «Социс»

***

1 – Рассел Б. Почему я не христианин. М., Политиздат, 1987 г. С. 71-72

2 – Франселла Ф., Баннистер Д. Новый метод исследования личности. М., Прогресс, 1987 г. С. 180

3 – Швейцер А. Культура и этика. М., Пpoгресс, 1973 г. С. 89-90

• Журнал «Социум»
• 1992 год
• №8(20)

Ещё в главе «Семья - нация - страна»:

Идеальный спутник жизни? – смотря для кого...

Сколько стоит «неумение найти и сказать правду»? (Нагорный Карабах: опыт интерпретации мифического мышления)