Хозяин на земле... а не лучше ли – хозяин земли? (некоторые рассуждения о сельском хозяйстве России)

Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина.

Библейское изречение

Наш собеседник – философ, директор Центра гуманитарных исследований при Институте философии Российской академии наук Сергей Никольский. Предмет его изучения – сельское хозяйство страны и в особенности те проблемы, которые в течение многих лет практически игнорировались общественными науками. Почему так происходило? – наш первый вопрос.

Сельским хозяйством занимались у нас традиционно мало. В соответствии с «глобальным» замыслом марксизма-ленинизма крестьянство рассматривалось как некий промежуточный социальный тип между пролетарием и буржуа. Считалось, что мужик обречён на постепенное исчезновение с исторического «ландшафта». Это – одна причина небрежения к деревне, её заброса, причина, так сказать, теоретико-идеологическая.

Вторая – опять-таки мировоззренческая, прямая «родственница» первой. Действительность, видите ли, должна следовать за предписаниями теории. И раз по теории сельское хозяйство «неуклонно» (словцо «непреклонных» коммунистов) превращается в разновидность промышленности, а деревенский труд становится «заводской» отраслью, то чего уж тут – даёшь индустриализацию всего, что растёт, мычит и кукарекает. Отсюда – как производное – и создание огромных полей, гигантских хозяйств и агрокомплексов.

А между тем сельское хозяйство и вообще жизнь человека в природе – самый сложный феномен, который никак нельзя упрощать до «заводоподобности». Ведь как в промышленности? Отладят определённый операционный процесс, а дальше остаётся его тиражировать. В этом по сути и состоит смысл индустриального производства.

В сельском же хозяйстве всё должно быть иначе. Здесь предполагается определённая игра человека-творца с далеко ещё не познанными силами природы, особенностями «характера» биологических (извините за формальное слово) объектов. Взять те же сорта культурных растений. Хотя они и созданы человеком, но ведут себя по-разному. Через несколько поколений сорт начинает «капризничать» до непредсказуемости.

Не будем забывать и о том, что сельскохозяйственная деятельность, как, может быть, никакая другая, предполагает раскрепощённую волю человека. Именно в этой сфере социальной жизни человек должен быть максимально свободным для того, чтобы получить максимальный эффект от своего труда.

Когда же это крестьянин был свободным? Впрочем, даже несвобода несвободе рознь – помещичья и колхозная.

Да, деятельность досоциалистических крепостных, конечно, была задана логикой поведения и потребностями помещика, но вместе с тем никто их не заставлял делать нечто абсурдное, как это сплошь да рядом бывало у нас. Никто их не выгонял сеять тогда, когда ещё снег на полях, или убирать урожай, когда он ещё не созрел.

Да это просто дичь с точки зрения аграрной науки... А, кстати, как Вы оцениваете, в самом общем плане, аграрные исследования советского периода?

Не очень высоко. В данном случае я говорю даже и не о лысенковщине или её неоразновидностях. Наша агронаука интересовалась сельским хозяйством в основном технологически. А именно: как сделать так, чтобы получить то-то и то-то и в таких-то количествах.

Здесь как раз самое простое – подражание промышленному процессу. А вот к чести исторической науки замечу, что она одна из немногих социальных наук всё-таки сумела сказать своё слово в изучении сельского хозяйства. Что же касается аграрных исследований в социологии, философии, этнографии, наук на грани изучения природы и общества (экологии, географии, ландшафтоведения), то они интересовались сельским хозяйством лишь постольку-поскольку.

А могут ли сейчас учёные-философы помочь сельскому хозяйству?

Конечно, если помогут уяснить, почему существующее положение вещей стало возможным, наметить главные направления изменения ситуации в нашем сельском хозяйстве... Предвижу уйму вопросов: а как изменить ситуацию, а что дальше, куда идти, в чём функции прогноза... Так вот, позволю себе некоторую некорректность в виде вопроса на вопросы. А возможен ли он, этот прогноз, вообще? Всё, о чём меня спрашивают или могут спрашивать, в значительной мере замешано на заблуждениях насчёт возможности что- то серьёзно прогнозировать.

Поясните, пожалуйста, почему?

Потому, что в нас сидит, и прочно, старое представление о том, что наука задаёт некоторый императив, по которому должна развиваться жизнь (и мы уже коснулись этой темы). Это, если угодно, некий рудимент сциентистских установок, идущих от эпохи необузданного рационализма, когда человек, окрылённый успехами, рядом серьёзных открытий, опрометчиво сделал вывод о том, что вообще-то наука всемогуща. Как следствие этой эйфории – представление о всемогуществе науки и в сельском хозяйстве.

Философия должна учить адекватному восприятию сущего, умению видеть в нём разнонаправленный процесс – не только в сторону любезного нашему сердцу материально-технического прогресса. Тогда, может быть, появится больше шансов поступать правильнее или в какой-то мере приблизиться к этому.

Говорят, крестьяне – стихийные философы. Так ли это?

Наверное, это всё-таки не массовое явление. Хотя несуетный и в значительной мере природный уклад крестьянской жизни располагает к тому, чтобы деревенские жители были людьми рассуждающими. Они для этого, как мне кажется, имеют гораздо больше возможностей, чем горожане, включённые в очень жёсткие ритмы жизни?

Больше имели, чем имеют. Ведь крестьян-то в классическом смысле этого слова у нас уже нет. Простите за тривиальное повторение уже сказанного много раз и многими.

Безусловно. В значительной массе они привыкли просто исполнять то, что задаётся им сверху. А сейчас, когда предоставляется возможность свободных действий, многие от этого испытывают дискомфорт. Поэтому нам нужно умерить чрезмерные ожидания: вот-де появятся в стране фермеры, и мы быстро возродим сельское хозяйство, решим все наши проблемы.

Да, Вы знаете, сейчас уже почти все признают, что это, в общем-то, иллюзии. Слишком долго переделывали, точнее, переламывали людей и преуспели в этом сверх всякой меры.

Конечно. Взглянем на прошедшие 70 с лишним лет, начиная с первых декретов Советской власти. Декрет о земле по сути мало что дал крестьянину. Просто провозглашалась идея социализации земли. Первые декреты, которые фактически начали работать, относятся к 1918–1919 годам. А они-то и перечёркивали содержание изначального декрета-декларации. Иными словами, уничтожали фактическую земельную собственность крестьян, оставляя недоумение: кто же в России собственник матушки-кормилицы.

Урожай – в битвах. Хлеб – с боями... Автор фото: В. Михайлов

Посадив крестьян на «общенародную землю», земли крестьянам не дали, даже напротив – попытались отнять имевшуюся, практически обманув их. А вот чем щедро «потчевали», так это крупными государственными земельными хозяйствами. Те в эти хозяйства не шли: не были к тому готовы да и не желали таких благодеяний.

Обморочив крестьян, обессилив страну, большевики подошли к реальной возможности потери власти. Хоть тебе что, а переходи к нэпу, а это для крестьян означало относительную свободу распоряжаться продуктами своего труда.

Нет, землю опять-таки купить-продать было нельзя (да и крестьянство, как развивающийся собственник, пока не было ещё к этому готово), но существовало право арендовать её, нанимать работников. Этот период продлился, как известно, недолго. А вот «генеральная линия» по отлучению и отучению крестьянина от свободного производительства, однажды будучи «начертана», уже не прерывалась.

...Другой не бывает жизнь под вождями. Автор фото: Л. Лагрант

Дальше шла полоса, от которой совестливый человек никогда не разучится вздрагивать: уничтожение цвета крестьянства, мордование уцелевших.

Вы правы. Наши вздрагивания перешли в паралитическую дрожь... В 80-х делались иллюзорные попытки вернуть крестьянину право быть хозяином своего труда. Отсюда и соответствующая лексика. Давайте вдумаемся в один из лозунгов радетелей за народное счастье – «Быть хозяином на земле». Ирония этой злой абракадабры в том, чтобы не дать человеку быть хозяином земли, то есть собственником. Что значит «хозяин на земле»? (Не на Луне же он проживает, чёрт возьми.)

А значит это то, что он не может этой землёй распоряжаться, что и фиксировалось и фиксируется по сию пору. Это всего лишь один из способов, с помощью которого людей отучали, отдаляли от земли. И потому, если бы объявили сейчас всерьёз частную собственность на землю, то, на мой взгляд, это взволновало бы процентов десять населения деревни, не более.

В стране, долгое время существовавшей в условиях тоталитарного режима, осуществлявшего гигантский социальный эксперимент, иллюзий всегда было с избытком. Сегодня они исчезают одна за другой, а на нас с огромной силой начинает давить переставшая быть немой реальность. В том числе та, что человеку хочется есть каждый день. Тут-то как быть? Неужели катастрофа неотвратима? Может быть, всё ещё образуется? Ведь всё же что-то делается. Вон уже немалое число горожан перебирается на село: ещё не у всех истреблено желание трудиться. В конце концов должен же у людей сработать инстинкт самосохранения?

Нужны строй... Автор фото: В. Первенцев

... лад... Автор фото: П. Шарапин

...да на предков погляд. Автор фото: 3. Виноградов

Сейчас стало меньше торможения сверху, мешающего крестьянам получать во владение землю. Вместе с тем протекционистской политики, которая единственно и способна поднять сельское хозяйство, тоже, к сожалению, нет. А ведь то, что по отношению к деревне при всех обстоятельствах должна проводиться именно такая политика, вроде бы не должно вызывать сомнений.

Если такой политики не будет, то тогда воспроизведётся ситуация, существовавшая после 1917 года, с тогдашним массовым оттоком горожан в деревню. Люди объединялись в группы, коммуны, «садились» на землю не для того, чтобы изобрести какую-то новую форму социалистической организации труда, а чтобы реально прокормиться. Когда ввели нэп, началась реиммиграция и чуть позже соотношение горожан и сельчан пришло в естественное для того уровня развития производительных сил состояние.

А скажите, целесообразно ли нам следовать, к примеру, американской модели развития сельского хозяйства или, положим, китайской? И вообще, надо ли России следовать какой-то модели?

Мне кажется, что когда идут реформы, правительство так или иначе начинает избирать одну или несколько моделей, которым оно пытается следовать. Но, как правило, в результате возникает нечто своеобычное. И это нормальная ситуация.

Если же говорить об американском сельском хозяйстве, то в Америке нет крестьянина, а есть фермер – структурная клеточка агробизнеса. Фермер занят как бы разновидностью индустриального труда, хотя этот труд традиционно называется сельскохозяйственным.

Бизнесмен от земли – необходимый и важнейший элемент социальной системы. Он представляет собой весьма образованного человека, сведущего во многих областях знаний, и в первую очередь в экономике. Он знаком также с финансами, технологией производства, биологией. Такая многосторонняя подготовка делает его агропрофессионалом.

Вспоминаю один из американских фильмов. Фермерское хозяйство. Шестой час утра. Хозяин: «Ну что ж, пора и перекурить».

Да, труд этот «забирает» человека чуть ли не всего. Однако больше всего меня занимало во время поездки по среднему поясу сельскохозяйственных штатов Америки то, что фермеры постоянно всё считают. Впрочем, как же иначе! Ежедневно хозяин или жена должны проводить полтора-два часа за компьютером. Они отслеживают состояние своего хозяйства, тенденции развития и фиксируют всё то, что им необходимо сейчас или в будущем.

Каждые два часа в сельских районах передаётся информация с зерновой биржи. И у фермера в голове крутится экономическая «машинка», ведь он через какое-то время должен продать свой будущий урожай, сделав выбор: по какой цене, раньше ли, позже.

Я видел фермера, у которого в гараже вместе с дюжиной сельхозмашин стоит автомат с пепси, в который он опускает 50-центовую монету, чтобы налить стакан. Потом он открывает этот автомат, вынимает монеты, часть их берёт себе, другую – раздаёт членам семьи. Он объяснил, что такого рода манипуляции – это совершенно необходимый тренинг: следует постоянно помнить о цене, цене всего.

Но сельское хозяйство – это не только определённая деятельность, это ещё и определённый образ жизни, а значит, и соответствующая форма культуры.

Фермер – это человек, который чужд какой бы то ни было деревенской культуры. Той самой культуры, которая в России порождала народное творчество, какие-то вещи, подпитывающие душу крестьянина. У фермера крестьянской культуры на обыденном уровне практически не существует. Потому что он – в значительной мере – городской человек, который занят негородским трудом. Конечно, фермеры любят своё дело. Они предпочитают работу в поле работе в городе, не любят толкотни, обожают простор, общение с живой природой.

Однако они не настолько заняты осмыслением своего негородского бытия, чтобы генерировать определённую деревенскую культуру. Не знаю, хорошо это или плохо. Это – просто другое.

Я не стремлюсь к какому-то оценочному отношению, а просто стараюсь понять этих людей и вообще явление, которое рассматриваю. Не знаю, как отнесусь к тому, если что-то подобное американскому фермерскому образцу начнётся вдруг в России. Но очевидно, что такой процесс не может возникнуть у нас внезапно.

Даже если мы что-то могли бы сделать для фермеров сразу и по максимуму, то и в этом случае вряд ли дело пошло быстро. С российским фермерством можно связывать наше благополучие только в отдалённом будущем. Не будем топить себя в новых утопиях.

Но ностальгическая консервация старого в деревне – это тоже утопия, не правда ли?

Разумеется, утопия. В старой деревне было мало пасторального. Жизнь была жёсткой, порой жестокой, однако до массового раскрестьянивания крестьян всё же не доходило. Замечу, что даже в 30-е годы, когда насильственно насаждали колхозы, люди в массе своей ещё очень хорошо работали. Крестьяне вставали на работу ни свет ни заря не потому, что боялись ослушаться бригадира, а потому, что «трава подошла» – сенокос не мог ждать.

Была у них такая психология – по-другому просто не могли. Таких крестьян мы уже потеряли, и в этом смысле возврат к тому хорошему, что было в русской деревне, невозможен. И вот что мы видим сегодня. Многим ли по душе ликвидация их «графика» работы от 8:00 до 17:00? Это мало похоже на консервацию старого в деревенской жизни. Какие уж тут утопии!

Вы справедливо заметили, что на земле должен работать человек творческий. А коль скоро он творческий, то подразумевается, что и талантливый. Ведь не перевелись же они напрочь? Рискую впасть в высокий «штиль», но тем не менее замечу, что земля без них погибнет, как и они без неё.

Скажу на это вот что. Органическая боязнь человеком смерти заставляет его лукавить тогда, когда он продумывает варианты спасения. Но если мы исходим из того, что земля не может без человека, а человек без земли, то тем самым невольно впадем в некую некорректность рассуждений, ради того, чтобы придумать счастливый финал нашей трагедии или драмы.

Почему земля без человека не может? Может. Почему человек не может без земли? Тоже может, к сожалению, что и показывает наша жизнь сегодня. «Хэппи-энд» в отечественной истории вовсе не запрограммирован, в этом нужно отдавать себе отчёт. Тем более, что, на мой взгляд, мы не слишком усердствуем в том, чтобы избежать трагической развязки.

Посмотрите, в каком состоянии наши извечные вопросы – дисциплина, ответственность, организация. Ощущение, что даже на краю пропасти мы всё ещё не поняли, что упадок и возможная гибель страны – всерьёз.

Автор рисунка: И. Смирнов

В лучшем, чем мы, положении, если учитывать все социальные, экономические и военные потрясения, находилось к концу 70-х годов китайское общество. Но посмотрите, как бурно пошли преобразования! За последние десять лет китайцы бросили массу сил, в частности, на то, чтобы занять избыточное деревенское население. Они пустили в свои деревни иностранный капитал. На их смешанные сельские предприятия иностранцы завозят всё, включая – там где это нужно – сырьё.

Люди работают с 7:30 утра до 21 часа с двухчасовым перерывом на обед, без выходных и отпусков. И никто не ропщет. Китайцы знают, за что и на кого они работают. Можно ли вообразить такое у нас? Нет. А почему? Это вопрос, на который не ответишь двумя фразами. Необходимы большие исследования. Ими, в частности, и занимается наш Центр. При этом – специально замечу – будучи далёкими от пустой схоластики, в своей работе мы стараемся не отрываться от земли.

* * *

Подробно о деятельности Центра гуманитарных исследований при Институте философии Российской Академии наук мы попросим рассказать Сергея Никольского в одном из ближайших номеров «Социума».

Беседу записал В. Фёдоров

• Журнал «Социум»
• 1992 год
• №8(20)

Ещё в главе «Деревня - город - отечество»:

Хозяин на земле... а не лучше ли – хозяин земли? (некоторые рассуждения о сельском хозяйстве России)

«Страна Бухария» глазами петербуржца