Гор крымских тайны вековые
Дорогой читатель, с Вами сегодня много и многие говорили о Крыме. А мы много говорить не будем. Мы приглашаем Вас в путешествие. Но не по Крыму, раздираемому противоречиями и бурлящему митингами, а по Крыму поэтов и художников, где тихо звенит Бахчисарайский фонтан и к морскому берегу подплывает в лунные ночи печальная мисхорская русалка и где названия гор звучат как таинственные заклинания – Аю-Даг, Чатырдаг, Демерджи, Басман... И у каждой – своя легенда, своя тайна...
Говорят, что в тёмные осенние ночи можно услышать гулкие, печальные голоса. Это беседуют между собою горы Крыма, рассказывают друг другу и вечным собеседникам – морю и небу – свои истории. Послушаем...
– Я гора Демерджи. Когда-то давно я была огнедышащей горой, столб пламени поднимался с моей вершины. Называлась я тогда Фунна Дымящаяся. Люди, жившие у моего подножья, были искусными кузнецами. Ярко пылали их горны – ещё бы, ведь самый первый горн зажгли они от моего пламени!
Но вот пришла беда. Напали на Крымскую землю орды завоевателей-кочевников. Яростно сопротивлялись жители. И совсем мало оружия осталось у пришельцев, когда дошли они до моего подножья. И сказал старший военачальник, указав на мою вершину: «Вот и горн для нас! Тут будем ковать себе оружие!»
Так появился на моей вершине человек с длинной чёрной бородой. Он обладал какой-то тайной силой – непобедимым было скованное им оружие. Работали у кузнеца подручные из вражеских воинов, но каждую неделю уводил он людей из долины себе в помощники, и никто из них живым не вернулся назад – гибли они от непосильного труда и голода. В адскую кузницу превратил чернобородый мою вершину: от пламени его горнов иссякали родники, мелели реки, чахли сады...
Послали старейшин к кузнецу – просить его уйти с горы. В ответ он прислал в долину кувшин с пеплом ходатаев... И тогда первая красавица в округе, по имени Мария, решила поговорить со злодеем. «Не верю, – твердила она, – что в нём не осталось ничего человеческого! Я расскажу ему, как страдают люди; именем его матери я буду заклинать его уйти отсюда!»
Но кузнец только расхохотался, выслушав девушку: «Нет у меня матери и никогда не было! И на людишек этих там, в долине, мне наплевать! А вот ты что за них так хлопочешь? Они ведь тебе чужие!» «Нет, не чужие! – отвечала Мария. – Они мои земляки, у нас одна родина!» «Всё это чепуха! – буркнул чернобородый. – С горы я не уйду. И тебя, красотка, не отпущу, раз уж сама пришла! Будешь моей!» И с этими словами он хотел обнять девушку, но она в ужасе оттолкнула его. Обжёг чернобородый руку о горн. В ярости взревел он, схватил Марию – и швырнул в пламя!
Даже я, старая, седая гора, не выдержала такого злодейства и содрогнулась от основания до вершины. Рухнула адская кузница, и провалились в раскалённую глубину чернобородый и его помощники-пришельцы. А люди из долины плавно опустились возле своих хижин.
Когда потухло пламя, улеглись обломки скал, все увидели: на склоне появились уродливые каменные изваяния кузнеца со своими подручными. А на самой вершине – скала, похожая на женскую голову, – память о Марии.
С тех пор не пылает и не дымится больше моя вершина. Забыли люди моё древнее имя Фунна. И называют меня теперь Демерджи – Кузнец.
– Я Аю-Даг – Медведь-гора. Некогда я и вправду была медведем – огромным и грозным предводителем медвежьего племени. Мы жили в диком лесу на берегу моря. Всё живое трепетало перед нами. Однажды мы нашли на берегу обломки корабля, а среди них – крошечного ребёнка, девочку. Одну её пощадило море. Мы взяли девочку к себе, она стала жить среди нас. Шли годы, она превратилась в красивую девушку. Как мы любили её! Любое её желание было для нас законом. Даже я, старый вожак, подчинялся ей! У неё был чудесный голос, и когда она пела, всё племя собиралось вокруг и слушало, затаив дыхание... Мы все были так счастливы!
Но как-то раз буря прибила к берегу чёлн. На дне его лежал умирающий юноша. Он был угнан в рабство разбойниками, сбежал от них и хотел вернуться на родину. Проклятая буря выбросила его именно на наш берег, и как раз тогда, когда мы ушли на охоту, а наша красавица осталась одна! Она нашла этого беглеца и спрятала в пещере. Кормила его, лечила, пела ему песни. А он рассказывал ей о своей родине, о том, как живут там люди... И своими рассказами околдовал её! Он заставил её возненавидеть нас и ту жизнь, которой она жила вместе с нами! Он украл у нас её сердце! И она согласилась бежать с этим мальчишкой...
Они смастерили парус и мачту, дождались попутного ветра и уплыли бы, если бы мы не вернулись с охоты домой! Трудно представить себе наше горе и ярость. Медведи метались по берегу и ревели так, что листья сыпались с прибрежных деревьев. А я в гневе и отчаянии бросился на землю и стал пить море. Мои братья-медведи тоже побежали к воде и стали пить, и, к радости нашей, море начало заметно мелеть! И тут она, наша повелительница, наше любимое дитя, встала в челне и запела. И услышав её голос, все медведи замерли, подняли головы и заслушались. Все – но не я! Я глотал и глотал это горько-солёную воду, и слёзы текли у меня из глаз и смешивались с водой, такие же горькие и солёные...
А она... она протянула ко мне руки и запела только для меня. Она умоляла меня пощадить этого юношу, рассказывала, как она любит его, и просила прощенья, и прощалась... Тогда я перестал глотать воду. Я лежал неподвижно и смотрел, как исчезает вдали чёлн, увозя ту, что была для меня всем на свете. Наконец парус скрылся, но встать и уйти у меня не было сил. Так я и остался здесь, на берегу, навеки. Окаменело моё тело, дремучим лесом стала густая шерсть, острой скалой – голова, но мой взгляд по-прежнему устремлён вслед ушедшему безвозвратно...
– А мы – скалы-близнецы Адалары. И наша повесть печальна...
Это было очень давно. В тех местах, где ныне Гурзуф, в неприступном, величественном замке с башнями жили два брата-близнеца – князья Пётр и Георгий. Молодые, красивые, весёлые, были они храбрыми воинами и искусными охотниками.
С самого их появления на свет служил братьям старый Нимфолис. Обладал он сокрушительной силой, был угрюм и видом страшен: борода зелёная, руки длинные, до колен, взгляд исподлобья... Во всём мире любил он только Петра и Георгия, и они отвечали ему горячей привязанностью.
Однажды поздно ночью старый Нимфолис пришёл к братьям и сказал:
– Я должен проститься с вами. Ухожу. Не уговаривайте меня, на то не моя воля. А на прощанье хочу сделать вам подарок. Но помните: никогда не пользуйтесь им с корыстной целью! Пусть он служит вам только для радости познания.
Поставил он на стол два перламутровых ларца и исчез. Когда братья открыли их, в одном оказался костяной жезл с надписью: «Подними его – и расступится море», а в другом – два серебряных крыла, тоже с надписью: «Привяжи их – и понесут тебя, куда захочешь».
Шло время. Братья то летали птицами по небу, то бродили по таинственным закоулкам морского дна, а потом удивляли друзей рассказами о далёких странах и страшными чучелами морских чудовищ.
Все окрестные девушки вздыхали по красавцам-братьям, но напрасно: те мечтали найти себе невест-близнецов, как они сами.
И вот услыхали они, что в далёком городе, на быстрой реке, живут сёстры-близнецы, удивительные красавицы. Кто внушил братьям злую мысль прийти не с миром и лаской, а с огнём и мечом – неизвестно. Только разорили они чужой город, перебили жителей, а красавиц-сестёр увезли с собой и поселили в своём замке. Но гордые девушки возненавидели и отвергли братьев.
Долго и безуспешно пытались Пётр и Георгий добиться любви своих пленниц, забывая при этом, что не бывает любви в неволе и что золотая клетка ничем не лучше железной. Наконец решили братья рассказать красавицам о жезле и крыльях, поразить их своим могуществом – пусть увидят, что молодым князьям подвластны не только земли и народы, но и пучина вод, и высь поднебесная!
Выслушали их сёстры. Удивились. И пожелали подняться к самому солнцу.
Всю ночь не спали Пётр и Георгий. Помнили они завет старого Нимфолиса: никогда не пользоваться его подарком с корыстной целью. Но изворотлив человеческий ум: удалось братьям убедить себя и друг друга, что не ради корысти, а для счастья и покоя сделают они это.
И вот рано утром подвязал Георгий коню серебряные крылья, уселись все четверо на конскую спину и поднялись в небо. Они летели всё выше и выше, и вот неземным сияньем засветились перед ними солнечные чертоги. Палящий жар исходил от них. И тут братья услышали голос старого Нимфолиса: «Назад!» Вздрогнул Георгий, побледнел впервые в жизни и повернул коня! Как вихрь неслись они к земле; сёстры от страха потеряли сознание. Но, очнувшись, насмешливо заявили:
– Вы жалкие хвастуны и трусы! Вы не стоите нашей любви! Если не хотите, чтобы мы до конца дней своих презирали вас, – покажите нам завтра царя морского!
Обиделись и разгневались братья. В гневе и обиде совсем забыли они о Нимфолисе и его предупреждении. Назавтра запряг Пётр коней в колесницу и повёз девушек и Георгия к морю. Поднял жезл, расступилась пучина, и устремились они вглубь. И тут, невидимый для сестёр, появился перед колесницей Нимфолис в зелёном плаще. Он протянул руку и сказал: «Остановитесь! Не любовь движет вами, а слепая страсть и упрямство! Вы погибнете сами и погубите несчастных девушек, которым и так причинили много зла! Приказываю вам вернуться!»
Дрогнула рука у Петра. Хотел было он повернуть колесницу, но поймал насмешливый взгляд одной из красавиц – и хлестнул коней что было сил! Рванулись кони – и мгновенно очутились на самом глубоком дне морском, перед дивным дворцом подводного царя. Заметил тот незваных гостей, рассердился, грянул трезубцем и превратились братья в скалы-близнецы. А сёстры бесследно исчезли. Люди говорят, что стали они русалками, подругами морской царевны.
Прошли годы. Минули столетия. А мы, Адалары, всё высимся в море, напоминая людям, как гибельны для души человеческой неразумная жестокость и тщеславие.
.jpg)
...Шумят морские волны. Налегает порывами холодный ветер. И летят, летят в непроглядной осенней темноте голоса гор – вечных стражей земли, повествующие о вечных земных страстях... Иллюстрация С. Соломко. 1918 г.
Ещё в главе «Неравнодушное зерцало»:
Гор крымских тайны вековые