Ещё не покроются цветом деревья...
«В прошедшее воскресенье, – пишет корреспондент, – должен был состояться крестный ход освящения храма. Рано утром у ворот обители собрались прихожане, священнослужители. Но войти в храм им не удалось: их не пустили крепкие парни в чёрных рубашках...» Речь в одной из московских газет шла о Покровском соборе в Марфо-Мариинской обители, что на Большой Ордынке, распоряжением московской мэрии возвращённом Русской Православной Церкви.
«Память» против верующих, притом православных, – это уже что-то новенькое, это, пожалуй, сенсация первого ранга или, если угодно, заявка на самый короткий анекдот. С чего вдруг такая смена флагов? Оказалось, на этот же Покровский собор в центре Москвы, в русской памяти особо отмеченный волшебным рассказом Бунина «Чистый понедельник», претендовала ещё одна Православная Церковь – зарубежная. Её прошение было отклонено, визы она не получила – и вот прибегла к услугам легионеров «национально-патриотического фронта».
Я оставляю без рассмотрения, оказывались ли эти услуги на общественных началах или же были достойно оплачены (что не составило бы изнурительного расхода при нынешнем соотношении рубля и доллара), но сама оккупация храма после семидесятилетнего бездействия уже не по воле чекистов и комсомольцев, но священнослужителей – вот новейший анекдот, и прескверный.
.jpg)
Автор рисунка: Л. Воробьёв
Есть разные суждения насчёт необходимости иметь нам в России вторую Церковь, тоже православную или ещё православнее. Человек светский, я не отважусь их оценивать, позволю себе лишь два робких замечания. Разумеется, омерзительно сотрудничество Церкви с её же гонителями, с тайными службами, в чём её обвиняют зарубежники. Но мне кажется – если даже забыть, что не все обвинители без греха, – следует говорить о вине определённых лиц, но не всей Церкви; по крайней мере, должно быть учтено, что её достоинство спасали те служители, кто предпочёл умереть в подвале ЧК или в колымском лагере, но не отрёкся от веры и долга.
Зарубежная Церковь такого выбора не знала. С другой стороны, мне не кажется высоконравственной и человеколюбивой предпринятая ею канонизация расстрелянной царской семьи, когда оставлены были без внимания многие вины императорской четы, и в то же время отказано в мученическом венце четырём спутникам семьи, принявшим с ними смерть совершенно добровольно, имея возможность спастись отречением или бегством.
Но все эти рассуждения лишаются смысла, когда обвинитель берётся за дубинку, когда находится такой, с позволения сказать, пастырь, который не пускает верующих на порог храма, опираясь на штурмовой отряд. Надеюсь, этот пастырь не из германской епархии. Было бы особенно удручающим, если бы в этой малодостойной истории поучаствовали жители страны, так долго и мучительно изживавшие своё заболевание «коричневой чумой».
ОБРАТИМ теперь внимание на участников отечественных, на исполнителей заказов в чёрных рубашках, так оперативно явившихся по вызову рано утром, так сплочённо и бестрепетно выступивших против толпы земляков и так легко опрокинувших в центре столицы сопротивление милиции. Кто они, что собой представляют? Всё чаще слышу о русском фашизме, прежде, казалось, невозможном в России. И вертится на языке дурацкий эстрадный куплет: «А как у вас дела насчёт картошки? Насчёт картошки? Насчёт картошки. Она уже становится на ножки...»
Похоже, однако, что это уже пройденный этап, наш родной отечественный гитлеризм не то что на ножки встал, но уже и палку взял и зашагал стройными когортами, центуриями во всём красивом – чёрная гимнастёрка под ремнём с портупеей, рубашка белая с галстуком, сапоги и на рукаве – свастика: цвета красного, слегка стилизованная, но вполне различимая.
Да, постарался дизайнер, и уже поди и приветствие отработано: щёлканье каблуками с выбросом руки вперёд и вверх. Всё путём. Хайль, Стерлигов, или кто там у них поглавнее? И съезды свои они устраивают не на задворках, а в Колонном зале Дворянского собрания, в первом присутственном доме Государства Российского.
.jpg)
Назад от жути – оно бы и весело было, да вот беда – наши дороги!
Автор фото: М. Дмитриев
Да, для многих фашизм существует под псевдонимом – порядок, твёрдая рука и тому подобное, – но не для всех, а послушаем-ка самого заливистого из наших соловьёв Александра Проханова, из его интервью журналу «Страна и мир» (сдвоенный номер от марта – апреля с. г.): «Важно, чтобы государство сохранилось, причём какие силы приведут к созданию этого государства, по существу, действительно уже безразлично. Пускай даже фашизм будет, потому что если можно построить великое Русское государство только ценой фашизма, я бы и на это пошёл. Фашизм можно будет преодолеть со временем, лишь бы было построено государство».
Что тут добавить? Браво, Проханов! Сказать по-нынешнему – «хайль!» Трудно ли понять, какое великое государство имеется в виду? Всё тот же союз нерушимый», да вот развалившийся в одночасье, вопрос лишь в том, зачем же его, фашизм, преодолевать со временем, коль он так сгодится собирать империю – по камешку, по кирпичику?
Словом, не старайтесь вызвать к фашизму рвотный рефлекс, для сплотившихся в центурии он упоительно притягателен. Велик соблазн для молодого мужчины – строй, подчинение дисциплине, единство сердцебиения. Посреди развала, хаоса, энтропии мы с тобой – порядок, воля, власть.
Чем развязывать долго и нудно запутанные узлы, разрубим их ударом меча, ни у кого помощи не прося и ни от кого не завися, сами себя за волосы выдернем из кризисов, стрессов, апатий и уныний, из вечной исторической обиды. Как Германия после Веймара.
72 ЧАСА берёт Жириновский на всё про всё. И будет вам Российская империя – с Польшей, Финляндией, даже Аляска вернётся. Ну, поостыв, назначает четыре месяца, ну, семь – всё равно секунда в масштабе истории. И всего-то просит человек 1 миллиард долларов – и он у власти. И ведь похоже на правду: сойдя к нам неведомо с каких небес, наобещав с три короба, в том числе радикальное подешевление водки, семь миллионов голосов огрёб. Да столько вся Германия потеряла за 4 года нашей с нею войны!
Явно не избежать нам сравнения с Германией, с тем человеком, кто свой кредит доверия оплатил шестьюдесятью миллионами жизней, своей собственной тоже. Скажем прямо, нашим анпиловым и макашовым далеко до него. Он не стращал, как Невзоров, он, что называется, вдохновлял и влёк за собой, он не опускался, подобно Жириновскому, обещать подешевление шнапса.
Но насчёт сроков выражался ещё туманнее, хоть и поэтично: «Ещё не покроются цветом деревья...» И залы едва не рушились от оваций. Разве что, выходя, спохватывались немцы: «Постойте, это когда ж они покроются? В апреле? А сейчас у нас февраль... Что же, всего через два месяца всё образуется?» Так кто же не прощал ему такие мелочи? Нельзя же понимать так буквально, ну не в эту весну, так в следующую.
Всё-таки была у него харизма, некая магия, что ли, которую пыталась если не разгадать, то запечатлеть на киноплёнке упрямая Лени Ризеншталь. И столько её потратила на него, сколько ни одному актёру не досталось за всю историю кино. Почти каждую неделю можно его видеть по телевидению – и все новые поколения немцев силятся понять, чем же он взял когда-то не самую дремучую и отсталую страну, с чего так восторженно ревут при его появлении глотки юнцов, а девы, толпясь под трибуной, тянут руки к нему и плачут, вот уже более полувека все плачут от невозможной любви. Не понять ли это нам, умилявшимся лучистой улыбке Ильича, так радевшего об архиширочайшем применении расстрела?
Говорят нынче, всматриваясь в Жириновского: вот и над Гитлером тоже смеялись, а что потом вышло? Я бы не сказал, что так уж смеялись. Не сильнее, чем над любым политическим деятелем на Западе. Когда рисуют карикатуры и сочиняют анекдоты, это не называется «смеются», это популярность. Смеются – это когда не слушают, а его слушали, и очень внимательно.
Не одними обещаниями он кормил свой народ, но в самом деле дал ему чувство преодоления исторической обиды, покончил с хаосом, с инфляцией. Даже одним строительством автобанов, всю страну пересекающих от границы до границы, он бы остался в памяти. Сотням тысяч людей он дал работу; на Западе эти слова – «дать работу» – дорого стоят. Автобаны эти имели, конечно же, стратегическое назначение, но ведь и гражданское тоже, и чтобы было на чём ездить по ним, тоже он поспособствовал.
Недавно отмечал свой юбилей концерн «Фольксваген» – и что же, кинохроника показала честно: без него, без Адольфа, не обошлось, это он с доктором Геббельсом на заводском полигоне благословляет «народный автомобиль», награждает конструкторов. Трудненько не признать заслуг даже и величайшего преступника, если и поныне исправно служат дороги, проложенные по его инициативе, и катят по ним миллионы фольксвагенов, которым он дал первый старт, и ещё действует трудовое законодательство, разработанное по его идеям, защищающее работника от произвола предпринимателей, – вполне социалистическое, между прочим. Ну и, наконец, всего за шесть лет создана армия, перед которой затрепетала Европа...
И как было бы славно обойтись без другой чаши весов, на которой 60 миллионов, печи Освенцима и Дахау, «окончательное решение» еврейского вопроса. На каком-то этапе история делается вроде бы невнятной, как-то неожиданно обнаруживают себя немцы втянутыми в войну. Поначалу не очень большую, скорее – прогулку. Всего-то и нужно для процветания покорить одну малую державу. Да, ну и ещё одну, такую же. И ещё две маленькие и одну большую. А там и рукой подать до главного врага, до Англии. Большая оказалась Советским Союзом. Видом – огромна, но до её столицы всего-то ходу восемь недель, так сказал он, Заратустра с чубчиком набок и усиками лопаточкой.
НАМ, собирая империю вновь, насильственно пригоняя друг к другу разорванные, сочащиеся кровью куски, нам и втягиваться не придётся, мы уже воюем, языки пламени вспыхивают и перебегают с места на место, как на огромном пожарище. И хуже всего, что состояние войны делается привычным, мысленно уже не пугает. А фюреры наши даже не представляют себе, что же они станут делать на второй день своей власти.
Если недостанет у нас разума и воли погасить войну в Карабахе, Южной Осетии, Приднестровье, что же будет, когда сойдутся в драке Россия и сестра её Украина, не поделившие Крым или всё Чёрное море? Как это некогда поучал Никита Хрущёв интеллигенцию: «Украина – это вам не жук на палочке!» Истинно так, Никита Сергеевич, не жук, равно как и любая из братских республик, охваченных такой пылкой любовью к соседям, какой история не знала.
Так что война, которая, не дай Бог, разгорится на просторах Содружества, пожалуй, затмит обе мировые. Наши чернорубашечники, ясное дело, сгинут в ней наравне со всеми, а тем немногим, кто останется жив, придётся скитаться по чужим материкам, искать приюта хоть у какого завалященького диктатора, но и там жить под чужим именем, сделав себе пластическую операцию. Впрочем, их судьбы не так тревожат меня, как участь многих доверчивых, обездоленных, голодных, ухватившихся за последнюю надежду, которых они потащат за собой в бездну – сначала обманом, затем угрозами, потом насилием.
Всё ищет немецкая мысль: а было ли неизбежным для Германии так развоеваться – на всю Европу, на полшара земного? И где тот час, когда ещё не поздно было остановиться или свернуть с гибельной тропы? Может быть, когда запылала «хрустальная ночь»? Нет, уже поздно было. Или когда была объявлена уголовным преступлением «нелюбовь к фюреру»? Или когда аплодировали взахлёб лозунгу «Пушки вместо масла»? Ищут и не находят, точнее – никак не сойдутся во мнении. Я же думаю – поздно стало, когда он сказал: «Ещё не покроются цветом деревья...» и зал взревел от восторга.
.jpg)
Автор рисунка: В. Кудин
Однажды в Москве на Садовом кольце наблюдал я картинку: парнишка на хлипком мотороллере из соображений аэродинамических пристроился за кормою грузовика, звероватого ЗИЛа-130, прозванного в народе «социально опасным», и при торможении у светофора едва не подъехал под его борт, чудом не снёс голову себе и сидевшей сзади подружке. Ни он, ни она этого не осознали, только рассмеялись. Могучий орудовец, не торопясь, сошёл с тротуара и, ставши над ними, спросил громовым голосом, от которого вздрогнули многие водители и пешеходы на площади Восстания:
– Хошь смерти? – и величественным жестом указал на грузовик.
– Езжай за ним!
Вот так, ни тебе штрафов, ни долгих нотаций, а коротко и доходчиво: «Хошь смерти – езжай».
Ничего лучшего не смогу я сказать своему народу, когда алчущие власти обещают ему скорейшее спасение России и, главное, совершенно безболезненное:
– Хочешь смерти – ступай за ним!
Из газеты «Московские новости»
Ещё в главе «Наука - политика - практика»:
Ещё не покроются цветом деревья...