Элегия
Рукоплескания и одобрительные возгласы ещё не затихли, а неугомонный Кандид уже тут как тут:
– А я знаю, кому теперь дать слово! Дмитрию БЫКОВУ, вот кому!
– Своих протаскиваете, Кандид! – не без ехидства замечает чей-то голос. – Быков-то у вас в «Социуме» член Редсовета и к тому же постоянный автор!
– У нас здесь все свои! – мгновенно парирует Сверчок. – И все постоянные! И я всех протаскиваю! Да-с! И тем горжусь!
Все хохочут, и веселее всех – сам виновник перепалки. Но неожиданно он обрывает смех. Золотистый свет свечей озаряет его дерзко-красивое, враз посерьёзневшее лицо.
– Вот тут кто-то верно сказал, что Москва и любовь неотделимы, – медленно произносит он. – А мои стихи о том, как они уходят... Вместе... Я назвал их
Элегия
Раньше тут было кафе «Сосиски».
Эта столовка – полуподвал –
Чуть ли не первой значится в списке
Мест, где с тобою я пировал.
Помню поныне лик продавщицы,
Грязную стойку... Входишь – бери
Чёрного хлеба, жёлтой горчицы,
Красных сосисок (в порции – три).
Рядом, у стойки, старец покорный.
Кротко кивавший нам, как родне,
Пил неизменный кофе цикорный –
С привкусом тряпки, с гущей на дне.
Рядом был скверик – тополь, качели, –
Летом пустевший после шести.
Там мы в обнимку долго сидели:
Некуда больше было пойти.
Нынче тут лавка импортной снеди:
Датское пиво, манговый сок...
Чахнет за стойкой первая леди –
Пудреный лобик, бритый висок.
Всё изменилось – только остался
Скверик напротив в пёстрой тени.
Ни продавщицы больше, ни старца.
Где они нынче? Бог их храни!
Помнишь ли горечь давней надсады?
Пылко влюблённых мир не щадит.
Больше нигде нам не были рады,
Здесь мы имели вечный кредит.
...Как остаётся нищенски мало
Утлых убежищ нашей любви –
Чтобы ничто не напоминало,
Ибо иначе хоть не живи!
Помнить не время, думать не стоит,
Память, усохнув, скрутится в жгут...
Дом перестроят, скверик разроют,
Тополь распилят, брёвна сожгут.
В этом причина краха империй:
Им предрекает скорый конец
Не потонувший в блуде Тиберий,
А оскорблённый девкой юнец.
Если ворвутся, выставив пики,
В город солдаты новой орды, –
Это Создатель прячет улики,
Он заметает наши следы.
Только и спросишь, воя в финале
Между развалин: Боже, прости!
Что мы тебе-то напоминали,
Что приказал ты нас развести?
Замысел прежний, главный из главных?
Неутолённый творческий пыл?
Тех ли прекрасных, тех богоравных,
Что ты задумал, да не слепил?
Ещё в главе «При свечах»:
Поэты поздравляют «Социум». 5=50, или Юбилейный вечер в гостиной «Социума»
Элегия