«...Человек способен на великие дела»
Это начальная посылка практически программных рассуждений российского учёного Ильи Ильича Мечникова. И далее – «вот почему следует желать, чтобы он видоизменил человеческую природу и превратил её дисгармонии в гармонии. Одна только воля человека может достичь этого идеала».
Автора этих строк можно было бы назвать учёным рыцарем именно такого идеала. Идеал есть стратегическая направляющая. А вот вам одно из тактических средств Мечникова в его научной и социально-гражданской практике (он отнюдь не был кабинетным затворником): «...полное изучение человеческой личности должно составить необходимую ступень при обсуждении планов устройства общественной жизни людей».
Что и говорить – намного, да, пожалуй, более чем на столетие опережал нас Илья Ильич с нашими институтами Человека, одноимённым печатным органом, не говоря уж об отдающих шаманством наиновейших, как бы демократических экзерцисах на тему этого самого человека.
А, кстати, чего греха таить, почти неизвестен Мечников широкой публике. Разве что в школе слышали когда-то фамилию. А ведь он, один из столпов российского естествознания, профессор в 25, автор таких работ, как «Этюды о природе человека», «Этюды оптимизма», «Сорок лет искания рационального мировоззрения» и так далее, был одновременно универсалом-гуманитарием. В самом деле, ну не всякий антрополог (а это лишь одна из его ипостасей учёного) взойдёт на написание такой блистательной вещи, как «Гёте и Фауст» – довольно редкого симбиоза литературоведения и биологии.
Впрочем, Илья Ильич заслуживает не беглых преамбулических ремарок, а развёрнутого разговора о нём. «Социум» предполагает сделать это в ближайших номерах. В этом же номере, в основной тематической канве – о смысле жизни и смерти – обратимся к фрагментам его книги «Этюды оптимизма». Резоны прямые: когда мы говорим о природе, то, случается, нередко упускаем из виду главное – природу человека. Воспроизводимые здесь рассуждения взяты из книжной главы, называемой
Пессимизм и оптимизм
I.
При попытке обосновать оптимистическую теорию человеческой природы невольно возникает вопрос: почему же столько выдающихся умов останавливалось на чисто пессимистическом мировоззрении?
Пессимизм – очень древнего происхождения, хотя проповедовался он и распространился главным образом в современную нам эпоху. Всем известен пессимистический возглас Екклесиаста за десять веков до нашей эры: «Всё суета сует и всяческая суета!» Предполагаемый автор этого изречения Соломон провозглашает, что он «возненавидел жизнь, потому что противны стали ему дела, которые делаются под солнцем, ибо все суета и томление духа» (Екклесиаст 11:17).
Будда возвёл пессимизм на степень учения. По его мнению, жизнь есть сплошное страдание. Рождение – страдание, старость – страдание, смерть – страдание, связь без любви – страдание, разлука с любимым – страдание; кратко сказать: всякая усиленная привязанность ко всему земному – страдание. Этот пессимизм Будды послужил источником большинства современных пессимистических теорий. Будучи восточного происхождения, пессимизм очень сильно распространился в Индии, даже помимо буддизма.
В «Бхартрихари», стансах начала христианской эры, так изливается печаль о человеческом существовании: «Жизнь человеческая ограничена 100 годами; ночь занимает половину этих лет; половина остальной половины поглощена детством и старостью; то, что остаётся, проходит среди болезней; разлук и сопровождающих их горестей, службы посторонним и тому подобных занятий. Где же найти счастье в жизни, сходной с пузырями, вызванными движением волн? Здоровье человека разрушается заботами и всякими болезнями. Ниспослано ли богатство, – вслед за ним, как в открытую дверь, следует и несчастье. Одно за другим захватывает смерть всё живущее, и оно не в силах противиться своей участи. Что же прочно во всём, сотворённом всесильным Брамою?»
.jpg)
Обезьяна: а я говорю – в спорах теряется истина!
Автор рисунка: Хуго Хийбус
С азиатского востока пессимистические теории распространились в Египет и Европу.
Уже за три века до рождества Христова возникла философия Гегезия. Он проповедовал, что надежда большей частию влечёт за собой разочарование и что наслаждение вскоре вызывает пресыщение и отвращение. По его мнению, сумма страданий превышает сумму наслаждений, так как счастье недостижимо и в действительности никогда не существует. Совершенно напрасно, следовательно, искать удовольствия и счастья, которые неосуществимы. Скорее всего, следует вырабатывать в себе равнодушие, подавляя чувствительность и желания.
В конце концов, жизнь и смерть стоят друг друга, так что часто предпочтительно покончить жизнь самоубийством.
Гегезия прозвали Пейзитанатом, что значит «советник смерти». «К нему стекались многочисленные последователи: учение его быстро распространялось, и убеждённые ученики лишали себя жизни. Царь Птолемей встревожился, боясь, как бы это отвращение к жизни не стало заразительным. Он закрыл школу Гегезия, а его самого изгнал» (так свидетельствует один из исследователей истории того периода).
Пессимистическая нота звучит иногда у различных греческих и латинских философов и поэтов. Сенека находит, что в общем человеческая жизнь жалка: «толпой сыплются новые беды, раньше, чем ты успел отдать дань прежним».
Но особенно распространился пессимизм в новейшие времена... Уже Вольтер пессимистически жаловался: «Каково течение и какова цель жизни? Пустяки и затем ничто. О Юпитер, нас создав, ты злобно пошутил». Мы знаем, как выражал Байрон свои жалобы на жизнь человеческую...
.jpg)
Уйди, адъюнкт, до смерти надоел!
Автор фото: Льюис Кэролл, 1856 г.
Русская поэзия развилась отчасти под влиянием Байрона. Её лучшие представители Пушкин и Лермонтов часто задавались вопросом о цели человеческой жизни, и ответ их был глубоко безнадёжным. Пушкин следующим образом формулирует своё пессимистическое мировоззрение:
Дар напрасный;
дар случайный,
Жизнь, зачем ты
мне дана?
И зачем судьбою
тайной
Ты на казнь
обречена?
Кто меня
враждебной властью
Из ничтожества
воззвал?
Сердце мне
наполнил
страстью,
Ум сомненьем взволновал?
Цели нет передо мною...
Пусто сердце, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум...
Если, с одной стороны, пессимистические поэты и философы отражали мнения и чувства своих современников, то, с другой стороны, сами они имели несомненное влияние на читателей. Таким образом, укоренилось пессимистическое мировоззрение...
Очень вероятно, что идеи эти имели известное влияние на современное распространение самоубийств. Хотя внутренние мотивы большинства последних нам ещё мало известны, тем не менее несомненно, что общее мировоззрение должно играть здесь значительную роль...
Дело дошло даже до учреждения обществ любителей самоубийства. Рассказывают, что в подобном обществе, основанном в Париже в начале прошлого века, некоторые клали в урну записки со своими именами, с тем, чтобы тот, имя которого будет вытянуто по жребию, лишил себя жизни в присутствии сочленов.
По уставу общества в него допускали только людей уважаемых, испытавших несправедливость людскую, неблагодарность друга, измену жены или любовницы; сверх же всего кандидат должен был уже годами испытывать душевную пустоту и неудовлетворённость от всего в мире.
Итак, бесповоротное решение на самоубийство должно было быть основано на пессимистическом мировоззрении...
.jpg)
Наш оптимизм – это чёрт на свободе. А пессимизм – тот же чёрт, но в цепях. (Определение – одно из возможных. А что скажете Вы?)
Автор рисунка: Хуго Хийбус
II.
В то время как одни группы фактов подтверждают пессимистическое миросозерцание, другие говорят против него! Не получается никакого точного и общего вывода. В самом деле, как возможно применять измерительный метод к ощущениям и эмоциям, столь различным (у разных людей. – Ред.) не только по качеству, но и по силе?
Вот, например, человек, который в течение одного дня ощутил девять тяжёлых впечатлений и только лишь одно приятное. По оценке экспериментаторов-психологов, этого достаточно, чтобы стать пессимистом. А между тем это вовсе неверно, потому что девять тяжёлых впечатлений могли быть гораздо слабее одного радостного. Они могли быть вызваны мелкими оскорблениями самолюбия, преходящими, несерьёзными болями, незначительными денежными потерями, между тем как радостное впечатление могло быть вызвано любовным письмом. Итог десяти впечатлений, следовательно, был бы всё же счастливым и должен был бы вызвать самое оптимистическое настроение...
Оптимистическое миросозерцание связано с нормальным здоровьем, в то время как пессимизм зависит от какой-нибудь физической или душевной болезни. Поэтому у проповедников пессимизма ищут источника их мировоззрения в какой-нибудь глубоко гнездящейся болезни...
Так, пессимизм у Байрона приписывали его хромоте, а у Леопарди – чахотке. Оба эти представителя пессимизма XIX века умерли молодыми. Но Будда и Шопенгауэр жили долго, а Гартман недавно умер – 64 лет. Болезни их в молодости, следовательно, не были очень опасны, а между тем они проповедовали самые мрачные теории насчёт человеческого существования...
Несмотря на всю справедливость рассуждений о причинах пессимизма, легко убедиться в том, что задача наша гораздо сложнее, чем это кажется с первого взгляда. Всем известно, что слепые часто обладают ровным, хорошим настроением и что один из проповедников оптимизма, философ Дюринг, ослеп в молодости.
С другой стороны, замечено, что хронические больные часто отличаются оптимистическим мировоззрением, между тем как молодые люди, полные сил и здоровья, становятся меланхоликами и предаются крайнему пессимизму. Контраст этот был отлично обрисован в романе Эмиля Золя «Радость жизни», где старый подагрик, несмотря на страшные страдания от приступов болезни, сохраняет отличное настроение духа; рядом же с ним его здоровый и молодой сын высказывает самые пессимистические воззрения...
У меня есть двоюродный брат, который очень рано ослеп. В зрелом возрасте у него развилось самое завидное миросозерцание. Он живёт воображением, и всё в мире кажется ему прекрасным и добрым. Он ничего не боится так, как прозреть. Он хорошо приспособился жить не видя и убеждён, что действительность гораздо ниже воображаемого им мира. Так, он боится, что если бы увидел свою жену, она показалась бы ему менее прекрасной, чем он представляет её себе, будучи слепым.
Я знаю слепорождённую девушку, парализованную с детства и подверженную падучей болезни. Она почти идиотка и, живя неподвижно в своей повозочке, видит, однако, жизнь в самых радужных красках. Она, бесспорно, счастливейший член всей семьи.
Хорошее настроение духа и мания величия прогрессивных паралитиков всем известны.
Все эти примеры показывают, что вовсе не так легко объяснить пессимизм отклонением от здоровья... К счастью, я очень близко знаком с лицом, прошедшим через период жизни, окрашенный крайне мрачным миросозерцанием. Большая близость к этому позволяет мне воспользоваться моими наблюдениями для вышеизложенной цели (существует версия автобиографичности рассказываемого сюжета. – Ред).
Малейшее оскорбление самолюбия, колкость со стороны товарища – всё это повергало нашего пессимиста в самое тягостное настроение. Нет, не стоит иметь друзей, если это служит поводом к постоянным глубоким уязвлениям! Лучше забиться в какой-нибудь угол и жить спокойно среди своих научных занятий.
Молодой человек обожал музыку и часто посещал оперу. Между прочим, ему запала в душу ария из «Волшебной флейты»: «Будь я мал, как улитка, забился б я в свою скорлупку!» К усиленной нравственной чувствительности присоединялась не менее повышенная и физическая. Всякие шумы, как свист паровика, выкрики уличных продавцов, лай собак и так далее, вызывали в нашем учёном крайне болезненные ощущения. Малейший просвет среди ночи мешал ему спать. Неприятный вкус большинства лекарств делал применение их для него невозможным. «О! тысячу раз правы философы-пессимисты, – говорил он себе, – утверждая, что неприятные ощущения несравненно сильнее приятных!»...
Прошли годы. В спорах с близкими о целях жизни приятель мой продолжал с увлечением отстаивать пессимистические теории. Однако изредка в него стали прокрадываться сомнения в искренности его доводов...
Благодаря анализу и взвешиванию своих впечатлений, приятель мой открыл в себе нечто новое, – так сказать, цену нейтральных ощущений. Он менее страдал от дисгармоничных звуков и менее наслаждался музыкальными, но тишина доставляла ему громадное удовольствие. Просыпаясь среди ночи, он ощущал род блаженства, напоминавшего ему то, которое в былое время доставлял ему морфий: оно заключалось в отсутствии всяких звуков как приятных, так и неприятных.
.jpg)
Создатель: и я говорю, в спорах всё – обезьянье!
Автор рисунка: Хуго Хийбус
Приятель мой становился выносливее к невкусным лекарствам, но в то же время равнодушнее к изысканной еде, которую ценил в молодости. Теперь всего больше удовольствия доставляли ему самые простые кушанья. Стакан воды и кусок чёрного хлеба сделались для него настоящим лакомством. Он полюбил пресные блюда, которых прежде избегал.
В психическом развитии моего старого друга произошла перемена, аналогичная той, которая наступила одно время в эволюции искусства и литературы, когда яркие краски уступили место полинялым, как у Пюви де Шаванна, когда изображение полей и лугов заменили горы и озёра, а трагические и романтические сцены уступили место картинам обыденной жизни. Вместо того чтобы искать наслаждения в горах и вообще в живописны местностях, он стал удовлетворяться видом распускающихся листьев в своём саду и наблюдением того, как улитка, поборов свою робость, выпускает щупальца из раковины. Самые простые явления, как лепет или улыбка грудного ребёнка, первые слова и рассуждения детей, стали для него источником настоящего счастья.
Как объяснить эти перемены, потребовавшие столько лет для своего осуществления? Развитием чувства жизни, думаю я. В молодости инстинкт этот слабо выражен...
Большей частью оно обнаруживается очень поздно; но иногда появляется и раньше под влиянием болезни или другой смертельной опасности. Случается, что у людей, пытавшихся лишить себя жизни, внезапно пробуждается инстинкт жизни, заставляющий их всячески стремиться спасти себя.
При этих условиях понятно, что чувство жизни может развиться как у здоровых людей, так и у больных хроническими или острыми болезнями. Эти различные видоизменения можно поставить в параллель с развитием полового чувства. У некоторых женщин оно вполне отсутствует, у других – развивается лишь поздно. Иногда для пробуждения его нужны особые условия, как, например, роды или болезненное состояние и так далее.
Ввиду того, что чувство жизни поддаётся развитию, следует в этом смысле направлять и воспитание, точно так же, как мы стремимся у слепых усовершенствовать чувства, заменяющие зрение. Поэтому молодым людям, склонным к пессимизму, надо всегда внушать, что их душевное состояние только временное и что оно, по законам человеческой природы, должно будет уступить место более светлому миросозерцанию.
Ещё в главе «Человек - общество - природа»:
Взгляд неслучайный на осень патриархов
«...Человек способен на великие дела»